Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

Вздернув брови, Робин перевернула третью карту: решение. Здесь красовались две переплетенные друг с другом рыбы, плавающие по зеленому озеру и льющие воду в два золотых кубка: это была та же карта, которую она наобум открыла в Лемингтон-Спа, когда еще не знала, кто убил Марго Бамборо.

Любовь… Кроме того, данная карта соответствует Венере в Раке. Она символизирует гармонию мужского и женского начал, понимаемую в самом широком смысле. Это идеальная и безмятежная гармония…

Робин глубоко вздохнула, вернула карты в колоду и убрала в тумбочку. Когда она встала и взяла пальто, надувной ослик слегка качнулся на своей привязи.

Шагая в сторону подземки, Робин кожей ощущала новый опал в ложбинке у шеи, а поскольку она в кои-то веки от души выспалась, с утра вымыла голову и прониклась ощущением легкости, которым поделился с нею извлеченный из коробки надувной ослик, на улице и в поезде к ней была прикована не одна пара мужских глаз. Но Робин не обращала на них внимания; она поднялась по ступеням на «Оксфорд-стрит», прошла по Риджент-стрит и наконец оказалась у «Головы Шекспира», где поджидал одетый в костюм Страйк.

– С днем рождения, – сказал он и, после секундного колебания наклонившись, поцеловал ее в щеку.

Робин отметила, что от него на удивление веет не только табаком, но и тонким ароматом лавандового лосьона.

– Спасибо… заходим в паб?

– Э-э… нет, – ответил Страйк. – Я хочу тебе купить новые духи. – Он указал на задний вход в универмаг «Либерти» буквально в десяти ярдах. – Это будет тебе подарок на день рождения… хотя, возможно, духи ты уже купила. Или нет? – добавил он.

На самом деле он надеялся, что не купила. Просто ему не приходило в голову, что еще можно выбрать без риска возвращения в зону неловкости и возможного непонимания.

– Я… нет, – сказала Робин. – Как ты узнал, что у меня…

– В прошлое Рождество позвонил Илсе.

Придерживая для нее открытую стеклянную дверь, ведущую в отдел шоколада, нынче заставленный сластями к Хеллоуину, Страйк объяснил, как он в минувшем декабре хотел, да не смог купить для нее духи.

– Решил посоветоваться с продавцом, так он все норовил всучить мне коробки с названиями типа… ну, не знаю… «Вожделенная ты»…

Робин, не удержавшись, расхохоталась – так звонко, что на нее стали оглядываться. Они со Страйком прошли мимо столов, груженных дорогими трюфелями.

– …и я запаниковал, – признался Страйк, – а в итоге тебе досталась коробка шоколада. Но как бы то ни было, – подытожил он на пороге парфюмерного отдела, под куполом, расписанным луной и звездами, – ты выберешь на свой вкус, а я оплачу.

– Страйк, это… это разумно, – признала Робин.

– Ну да, как-то так. – Ее партнер пожал плечами. – Если человек мотивирован, его поведение может измениться. Как сказал психиатр из Бродмура. Я постою здесь. – И указал куда-то в угол, где, как он надеялся, его габариты никому не будут мешать. – А ты не торопись.

Так что Робин в высшей степени приятно провела четверть часа, бродя среди флаконов и прыская из тестеров на бумажные полоски; она с удовольствием, но коротко проконсультировалась со знающим продавцом и наконец остановилась на двух наименованиях. Теперь у нее возникли сомнения: нормально ли будет сделать то, что хочется… но раз они лучшие друзья, то, наверное, можно?

– Слушай, я выбрала два аромата, которые мне реально понравились, – сказала она, появившись рядом со Страйком. – Хочу услышать твое мнение. Тебе с ними жить. То есть в «лендровере».

– Если они перешибут застарелый дух этой таратайки, то для вдыхания человеком не подойдут.

Тем не менее он взял обе протянутые ему полоски, чтобы сравнить запахи.

От первых духов повеяло ванилью, как от свежего тортика, и Страйка это сразу подкупило. Вторые напомнили терпкий запах кожи с намеком на растертые в пальцах цветы.

– Вот эти. Вторые.

– Хм… Я думала, ты выберешь первые.

– Потому что они пахнут десертом? – С широкой улыбкой он еще раз провел под носом бумажными полосками.

– Да… но знаешь, мне тоже больше нравится номер два. Правда, они дороговаты.

– Разберемся…

И он пошел к кассе с небольшим, но увесистым кирпичом белого стекла, на который было нанесено непритязательное название «Narciso».

– Да-да, подарок, – подтвердил Страйк в ответ на заданный ему вопрос и терпеливо ждал, пока кассир отклеивал ценник и шуршал подарочной упаковкой с бантом.

Он лично не видел никакого смысла в таких манипуляциях, но чувствовал, что задолжал Робин некую церемонию, и та улыбка, с которой она приняла у него пакет, подсказала, что ответ был правильный. Теперь они вместе шагали к парадному входу, где их обступили ведра с цветами.