Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

– Присядь, папа, – тихо сказала Анна, и Рой подчинился.

– Я только пойду посмотрю, как там справляется Уна: ей доверено приготовить чай, – бодро сказала Ким и вышла.

– Пожалуйста, садитесь, – пригласила Анна Страйка и Робин, которые устроились рядом на диване.

Как только Страйк перестал ерзать, пятнистая кошка, легко вспрыгнув на диван, изящно перешла нему на колени. Тем временем Робин заметила, что место кофейного столика занимает обитая серо-белым полосатым холстом оттоманка, намного меньше размерами той, что стояла в квартире Эторнов, и слишком миниатюрная, чтобы в ней могла уместиться скрюченная женщина, но в любом случае такой предмет мебели, будь он хоть трижды полезным, Робин не приобрела бы на за что на свете. Ей не удавалось выбросить из головы пыльный блок затвердевшего бетона и выпирающий из него череп Марго Бамборо.

– Где Син? – спросила Анна у отца.

– В ванной, – ответил тот с легкой хрипотцой. Он бросил нервный взгляд на пустую лестничную площадку за дверью, а потом обратился к детективу: – Я… я должен вам признаться: мне стыдно, что я сам за столько лет так никому и не поручил этот розыск. Поверьте, мысль о том, что мы могли все это узнать десять-двадцать лет назад…

– Ну, это не очень лестно для нашей самооценки, Рой, – сказал Страйк, поглаживая мурлычущую кошку. – Получается, что такая задача по плечу кому угодно.

Рой с Анной оба расхохотались – громче, нежели того заслуживала эта ремарка, но Страйк понимал, что после глубокого потрясения людям необходима разрядка, которую способен дать юмор.

Через каких-то несколько дней после того, как его эвакуировали по воздуху из залитой кровью воронки, где он с оторванной ногой лежал рядом с туловищем Гэри Топли, то теряя сознание, то приходя в себя, Ричард Энстис, еще один выживший, чье лицо было обезображено взрывом, уже балагурил, насколько помнилось Страйку, что Гэри мог бы сэкономить на брюках, кабы не умер. Страйк до сих пор помнил, как смеялся идиотским, бестактным шуткам, чтобы ненадолго отрешиться от шока, тоски и мучительной боли.

Из-за лестничной площадки послышались женские голоса: Ким возвращалась с чайным подносом, вслед за ней шла Уна Кеннеди, которая несла большой шоколадный торт. Она сияла из-под своей челки с ярко-красными прядями, а на груди у нее, как и прежде, подпрыгивал аметистовый крестик. Поставив торт, она сказала:

– Вот же они, герои дня! Я вас обоих сейчас обниму!

Робин встала, чтобы получить причитающееся ей объятие, а Страйк, который не хотел потревожить кошку, неловко дал себя обнять сидя.

– Ну вот и я опять! – рассмеялась она, выпрямляясь и вытирая глаза. – Ей-богу, это как на американских горках. Сначала вверх, потом сразу вниз…

– Я сделала то же самое, когда их увидела, – сказала Анна, подтрунивая над Уной.

Робин заметила, что улыбка у Роя была нервной и чуть натянутой. Каково это, подумала она, после стольких лет встретиться лицом к лицу с лучшей подругой своей покойной жены? Не заставила ли его печать времени на лице Уны задуматься о том, как бы выглядела Марго, доживи она до семидесяти лет? Или он сызнова задался вопросом, который, видимо, маячил перед ним в течение минувших лет: устоял бы их брак после длительного периода ледяного молчания – следствия того эпизода, когда Марго вместе с Полом Сетчуэллом зашла в паб; отступила бы напряженность и натянутость в их отношениях или Марго воспользовалась бы предложением Уны и нашла убежище в ее квартире?

«Они бы развелись», – с полной уверенностью подумала Робин, но потом задалась вопросом, не путает ли она себя с Марго, чем грешила на протяжении всего расследования.

– О, привет, – послышался прерывистый голос от двери.

Все обернулись и увидели запыхавшуюся Синтию, чья улыбка, осветившая худое, бледное лицо, еще не коснулась тревожных, в крапинку глаз. На ней было черное платье, и Робин подумала: не надето ли оно со смыслом, в знак траура?

– Простите, я… как вы оба поживаете?

– Хорошо, – сказала Робин.

– Отлично, – ответил Страйк.

Синтия выдавила свой типичный напряженно-нервный смешок и сказала:

– Да, нет… так здорово…

А действительно ли так уж здорово обстояли дела у Синтии? – задумалась Робин, пока мачеха Анны придвигала стул и отказывалась от куска торта, ради покупки которого, как стало известно, Уна мокла под дождем. Каково это – увидеть, как в семью возвращается Марго Бамборо, хотя бы и в форме скелета в ящике? Каково было видеть потрясение и переживания мужа и привечать в доме Уну, лучшую подругу Марго, словно новообретенную родственницу? Робин, у которой не иначе как открылись некоторые способности ясновидящей, с уверенностью отвечала себе, что, если бы Марго, будь она жива, просто развелась с Роем, гематолог никогда не выбрал бы во вторые жены Синтию. Вероятнее всего, Марго уговорила бы юную Синтию пойти с нею вместе в ее новую жизнь, чтобы и дальше пестовать Анну. Согласилась бы на это Синтия или ее преданность Рою могла бы перевесить? Куда бы она подалась и с кем вступила бы в брак, не окажись для нее места в Брум-Хаусе?