Сергей Пономаренко - Чартер со смертью

Индейцам, как обычно, связали на ночь руки и ноги. Первым заступил на дежурство Альварес. Стоя у костра, он облокотился на алебарду. Идальго нервничал. Он чувствовал: что-то должно произойти.

Альварес пытался разобраться в своих ощущениях. «На нас нападут индейцы? — спросил он себя и тут же возразил: — Здешние индейцы не воюют по ночам, мы уже не раз этим пользовались, побеждая врага, превосходящего нас численностью. В чем же тогда заключается опасность?»

На черном небе показалась полная красноватая луна. В ней было что-то зловещее. Альварес снова вспомнил о проклятии, наложенном на золото, хранящееся в пещере, и страх, который испытал индеец из-за собственного предательства. Костер испанцы разожгли под скалой в виде черепахи, и его свет падал на жуткое изображение индейского бога: вытянутая рогатая голова, огромный рот, пересекающий широкое лицо, толстые, как у жабы, губы и большие выпуклые глаза со зрачками, как у змеи. Божество было нарисовано красной краской, слегка вылинявшей от времени, а вот глаза были искусно выбиты в камне и теперь в отблесках костра выглядели, как живые.

«Индианка сказала, что это властитель загробного мира, то есть Аида!» — подумал Альварес и почувствовал взгляд — индейское божество смотрело на него и ухмылялось! Охваченный леденящим ужасом, испанец стал читать спасительную молитву.

Неожиданно у него перед глазами все завертелось и Альварес почувствовал тошноту. Алебарда выскользнула из его ослабевших рук и с грохотом упала на землю. Он попытался удержаться на слабеющих ногах, даже присел, но тут же опрокинулся на спину и потерял сознание.

Острая вонь заставила Альвареса очнуться. Он чихнул. Было уже утро. Перед ним на корточках сидела индианка Анарис. В руках она держала глиняный кувшинчик, из которого доносился неприятный запах. За спиной у девушки стоял незнакомый обнаженный индеец, вооруженный алебардой. Больше никого не было. Плиты с нарисованными ужасными рожами исчезли.

«Неужели я остался один? Где лейтенант и солдаты? Что тут произошло?»

Приподнявшись, Альварес увидел кострище и котел с остатками ужина. Испанец сел. У него ужасно болела голова, все еще подташнивало, и очень хотелось пить.

— Пить! — попросил Альварес.

Индианка подала ему баклажку, сделанную из тыквы, и он с жадностью напился. Утолив жажду, испанец с недоумением огляделся:

— Куда подевались остальные?

— Они там! — произнесла Анарис, указав в сторону пропасти. — У бога Опиля Ваобирана. Ты жив, потому что нужен мне!

— Зачем? — Альварес наблюдал за вооруженным индейцем, подумывая о том, чтобы напасть на него и отобрать оружие.

Но тот держался настороже.

— Ты освободишь моих родных! — Слова индианки прозвучали как приказ. — За это ты получишь золото! — Анарис указала на небольшой мешочек. — Белолицый вождь хотел обмануть меня и забрать наших священных идолов! Боги не позволили это сделать. Ты другой !

Во время похода один Альварес хорошо обращался с индианкой.

— Что со мной? — простонал он, держась за голову; ему казалось, что она вот-вот взорвется от боли.

— В котел с едой я бросила яд, с помощью которого мы ловим рыбу! Он не убивает, лишь вызывает беспамятство. Вы оказались во власти ночного духа, беспомощные, словно младенцы. Я хотела перегрызть веревку, но мне не пришлось этого делать. Меня освободил Гиенари, он из нашего селения. Гиенари следил за крепостью, увидел, как мы оттуда вышли, и пошел следом. Он убил всех белых, кроме тебя, и сбросил их тела в пропасть.

— С нами были еще и индейцы, — вспомнил Альварес.

— О месте святилища могут знать только избранные члены нашего племени и больше никто. Эти были макори [5] Чужаки. Принято считать, что этим словом индейцы тайно называли чужие им племена, также проживавшие на Гаити. … Так ты освободишь моих родных?

— Как только я вернусь в крепость, твои родные получат свободу, — пообещал Альварес; он знал: от этих слов зависит его жизнь.

— Когда я обниму своих родных, ты получишь золото. — Анарис указала на мешок.

По выражению ее глаз Альварес понял: после освобождения пленников он недолго будет радоваться обретенному богатству. «Ты предлагаешь мне крохи, а мне нужно все золото из пещеры!» — мысленно обратился он к индианке.

Еще когда они шли к пещере, Альварес на каждой остановке рисовал на пергаменте подробную карту и делал отметки, чтобы можно было вновь найти тропу.

Обратно индианка повела его другой дорогой. Окружающие горы казались похожими друг на друга, но Альварес искал и находил в них отличия, жадно запоминал окружающую местность. Он не знал, пригодится ли ему когда-нибудь эта карта, удастся ли ему вернуться в крепость, и не задумывался об этом. Лишь делал то, что мог в данный момент.