Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– Псина сгнила уже, надеюсь, – Витька завернул последний снаряд в пакет и метнул его в пруд. Обратно шли быстро, почти бежали, дождь лил с прежней силой, и темно было, точно сентябрь на дворе, а не конец июня. Дно оврага пропало в мутной воде, она пенилась, кружила водоворотами, «мостик» полностью исчез из виду. Решили обойти преграду, двинули в сторону «железки». Где-то впереди гудела невидимая электричка, потом загрохотал товарняк. Трава шевелилась, точно шкура гигантского зверя, с берез на голову и за шиворот лилась вода. Из пелены впереди показался полукруг кирпичных развалин, и уже виднелась выложенная красными осколками тропка. Макс ускорил шаг: очень хотелось поскорее добраться до дома, Витька торопился следом и сквозь зубы клял погоду, подложившую им этакую свинью. Дорога тут пошла в горку, Макс уже почти бежал, выскочил на тропинку и шарахнулся обратно: от развалин кто-то шел к дому. Весь в черном, едва различимый в сыром мороке, то ли с мешком, то ли с рюкзаком за спиной, он шел не торопясь. Макс едва не сшиб Витьку, тот заворчал, ткнул Макса кулаком в поясницу и тут сам заметил человека. Мигом отскочил к кустам, потянулся к монтировке. Макс вытащил из кобуры пистолет, опустил флажок предохранителя в положение «огонь».

– От «железки» прет, – прошептал Витька, – от лесополосы. Я говорил, что место пристрелянное…

Макс поднял пистолет, прищурился в прицел. Человек в перекрестье остановился, поправил свою ношу за спиной, шагнул вбок и пропал из виду. Макс глянул поверх прицела, снова через него – все без толку, человек точно провалился.

– Где он? – шипел Витька. – Куда подевался? Что за шутки, вашу мать…

Черная тень появилась справа, на расстоянии вытянутой руки. Макс рывком повернулся туда и успел в последний момент отбросить пистолет в траву. Витька спрятал монтировку за спину и тихонько матюгнулся.

– Добрый вечер.

На тропинке стояла баба Надя, не в черном, как показалось издалека, а коричневом плаще и под таким же зонтом, только в мелкий цветочек. На ногах у старухи были черные лакированные боты, все в траве и земле, через руку черная же сумочка лет тридцати-сорока от роду. Бабка задрала голову и оглядела обоих сквозь очки.

– Вы что тут делаете?

Полное ощущение, что залез в чужой сад за яблоками и нарвался на хозяйку. Витька боком обошел бабку, стараясь не поворачиваться к ней спиной, и прятал за ремнем штанов монтировку. Макс улыбнулся:

– Мусор выносили после уборки, – не моргнув глазом, соврал он. – Сейчас покурим и домой.

– Ты же не куришь, – покер-фэйс бабка держала восхитительно и в упор смотрела на Макса.

– Я курю, – Витька торопливо вытащил размокшую пачку сигарет, сунул одну в зубы и принялся щелкать зажигалкой. Бабка не удостоила его взглядом и прошла мимо, пропала в дожде. Витька поглядел ей вслед и выплюнул сигарету, Макс рыскал по траве, искал пистолет.

– Вот чума, – пробормотал Витька, – чего она тут лазает. Сидела бы дома.

Макс нашел «Макарова» – тот улетел почти к ложбинке, откуда так внезапно появилась старуха. Обтер оружие, спрятал в кобуру, и тут послышался странный звук со стороны развалин: там что-то негромко то ли стонало, то ли скрипело. Звук был тихий, короткий, Максу показалось, что стены будто просели и еще больше сошлись обломанными верхушками к центру. Постоял с полминуты, вглядываясь в туман, но более ничего подозрительного не усматривалось, развалины никуда не делись, как и тропинка, как и дождь, поливший с новой силой. К дому они с Витькой бежали чуть ли не наперегонки, в темном доме светилось одно-единственное окно на втором этаже, в бабкиной квартире.

У подъезда столкнулись с Настей: та вся мокрая шла со стороны моста. На Макса она даже не взглянула, прошла, как мимо пустого места, тот догнал девушку на лестнице, придержал за рукав.

– Почему не позвонила мне?

Настя вырвала руку, зло бросила чрез плечо:

– Я звонила, два раза.

Только сейчас дошло, что телефон он дома забыл, не до того было. А она и правда звонила, и не только она: в неотвеченных, кроме Настиных, было еще три звонка. Два с незнакомого московского номера, Макс видел его впервые в жизни, а третий был Наташкин. От нее же смс-ка: «забери ключи, мне они не нужны». Первым порывом было перезвонить насчет непонятно каких ключей, но Макс сдержался. Потом дошло, что это от их съемной квартиры, скорее всего, уже никому не нужной, и что под этим предлогом Наташка ищет встречи. Колыхнулась забытая, казалось, злость, и чтобы отвлечься, Макс занялся другими номерами. Набрал их в поисковике, определился сайт крупной строительной фирмы. Возводила та в основном промышленные объекты и трубопроводы в том числе, и вряд ли ее продажники могли предлагать по телефону что-то из перечня продукции. И тут осенило: Макс открыл свое резюме, что не обновлял с прошлой недели, и точно: от фирмы пришло приглашение на собеседование. График предлагался обычный, но цифра в графе «зарплата» радовала глаз. В сопроводиловке директор по персоналу выражал надежду на скорую их личную встречу, так как резюме понравилось, а сотрудник был нужен еще вчера. «Завтра им позвоню», – Макс закрыл ноут, выключил свет и посмотрел в окно. Дождь стих, мелкие капли стучали по подоконнику, туман лип к окнам, клен царапался по стеклу, тянуло холодом. Макс попытался закрыть окно, но рама жутко скрипела и не поддавалась, точно стала больше проема, а тот, наоборот, уменьшился в размерах. По откосу шла большая трещина, под штукатуркой виднелся кирпич. Макс кое-как закрыл окно и лег спать, глаза слипались, мелькали картинки из прожитого дня вперемешку со странными видениями. И тут на грани сна и яви громыхнул точно колокол, низкий гулкий звук поднимался из-под земли, тянулся вверх, ширился, будто тесно ему было среди толстых стен, дом качнулся, как игрушечный, но устоял. Ударило еще раз, уже глухо, точно афтершок, что-то грохнуло снаружи наземь, потом еще раз, еще. Макс кинулся к окну, но за туманом и ветками клена ничего не толком не рассмотрел. Из трещины на откосе сыпалась кирпичная крошка, стены больше не качались, даже плитка в ванной держалась на своих местах. А сон как рукой сняло, Макс проворочался полночи и заснул уже перед рассветом, когда туман из мутно-серого стал просто серым, а потом побелел и начал постепенно расходиться.