Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– Хороша игрушка, жалко отдавать…

Он ловко переместился вбок. Макс отполз немного назад, привстал. Парочка крутилась на дороге, до воющего «паджеро» им оставалось несколько десятков метров. Шустрый кинулся туда, Витька выстрелил, попал в старый столб, из него полетели щепки. Парень присел, закрылся руками, Витька радостно выругался. Татуированный верзила уже все понял и по шажку крался к зарослям. Витька подобрался, прижал калаш к груди.

– Толстый твой, мозги ему вышиби, но аккуратно, а я этим гаденышем займусь.

Шустрый, точно услышал их, кинулся к обрыву и пропал, Витька промчался вдоль шиповника и тоже исчез, Макс рванул за толстым к дому. Трава хлестала по лицу, полчища мелких существ и бабочек взлетали разом и кружились над головой, лезли в глаза. Под ногами путались старые пожухлые стебли, Макс спотыкался и едва не грохнулся несколько раз. Под ноги глядеть было некогда, он старался не выпускать из виду затылок толстого: тот почему-то ломанулся к дому, но дороги не знал и бежал вдоль оврага. Бежал, надо сказать, быстро, скорость не снижал и не оглядывался, пер, выставив вперед правое плечо, трава сама разлеталась перед ним. Дом остался слева и позади, виднелся уже прямо по курсу забор стройки, и тут Макс сообразил, что толстому туда и надо, что бежит он на доклад и за подмогой. Наддал, помчался из последних сил, и тут верзила первый раз оглянулся. Кросс ему тоже даром не прошел, рожа покраснела, глаза навыкате, дышит тяжко, но чешет, сволочь, с прежней скоростью. А стройка уже вот она, уже забор недалеко, осталось только канаву перескочить. Дыхалка у самого уже сбоила, Макс остановился, затаил дыхание и на выдохе швырнул монтировку в бритый с багровыми складками затылок. Та пролетела точно бумеранг, прошла чуть выше и по касательной проехалась по приятно-розового цвета макушке. Верзила повалился в траву, заворочался там, Макс подлетел, врезал толстому ногой по ребрам, потом еще раз, не давая тому перевернуться. Подхватил с травы монтировку, и что было сил врезал верзиле по пояснице. Тот затих носом в траву, с макушки по голове у него растекалась кровь. Макс тяжко дышал, вытирал со лба пот и смотрел на неподвижную тушу. «Только аккуратно», – он наклонился над бандитом. Тот дышал, но очень слабо, пульс прощупывался еле-еле. «Отойдет», – Макс зачем-то вытер монтировку пучком травы, на прощание еще раз пнул жирного по ребрам.

– Получил, фашист, гранату? Понравилось?

Толстый не ответил, Макс быстро двинул обратно, прикидывая, видели их со стройки или нет. Долбежка вдруг снова стихла, Макс быстро шел к мосту. Чего-то не хватало в новых декорациях, а вот чего именно, понял, уже на брусчатке: сигналка «паджеро» молчала. Макс побежал к машине, на всякий случай снова через кусты, но там по-прежнему никого не было. Постоял на дороге, прикидывая, куда мог подеваться Витькин оппонент, добежал до тропинки спустился вниз. Тут было мрачно, сыро и холодно, солнце уже клонилось к горизонту, с воды наползал туман. Витька в обнимку с «укоротом» стоял у расколотого ствола старой липы. Зыркнул на Макса, потом ткнул пальцем в сторону берега.

– Глянь, чего это с ним.

Шустрый впечатался носом в глину и дергался, хрипел, вокруг головы у него пенилось какое-то месиво, доносился жуткий надрывный кашель и стоны, вдобавок неприятно шуршала трава, и слышались глухие звуки, точно от ударов. Макс подошел, пригляделся: башка парня странно вывернута, лежит точно сама по себе, отдельно от тела, а губы синие и все в крови.

– Я его не трогал, – подал голос Витька, – вот зуб даю. Он сам поскользнулся и грохнулся, честное слово.

Внешне ран у шустрого не усматривалось, Макс тронул того за плечо и тут же отпустил: парень захрипел еще сильнее, пена окрасилась в розовый цвет, лицо посинело, а губы, наоборот, покраснели, по подбородку текла кровь. Витька подошел, глянул на парня, потом на Макса.

– Что это?

– Это все. – Макс смотрел на взбаламученную у берега воду. Место тут было нехорошее, гнилое, пахло тухлятиной и чисто могильной сыростью. Витька подошел, наклонился над парнем.

– В смысле, все? – он так пристально глядел на шустрого, что Максу стало не по себе. Подумалось, что их тут только двое, а у Витьки в руках калаш, и с этим калашом он обращается также запросто, как с вилкой или отверткой.

– Агония, – Макс отвернулся. Коленки дрогнули, в лицо ударила кровь. Да, парень умирает, у него сломана шея, но умрет от удушья: нос и рот забиты глиной, и если сейчас ничего не сделать, то осталось ему несколько минут от силы. Витька отошел к липе, сунул в зубы сигарету, но прикуривать не торопился.