Наталья Андреева - МоLох

И тут Квашнин его заметил. С усмешкой сказал:

— А вот еще один уважаемый человек. Андрей Бобров. Начальник нашего валютного отдела.

В его голосе была ирония, и Бобров невольно взялся за волосы. Нервно разложил их вдоль впалых щек, подбирая нужные слова. И не находя их. Он понял, что битва проиграна, Квашнин победил. Он — Молох, олицетворение злой силы. И он уедет отсюда, из Чацка живым и невредимым, и увезет с собой все, что захочет. И кого захочет.

А Бобров — он лох. Тот же Молох, только без первых двух букв. Борьба лоха с Молохом закончилась, чем она и должна была закончиться.

— У-у-у… — оплевала Боброва толпа своим презрением. — Откель у нас валюта, парень?

— Уважаемый, как же!

— Андрей, пойдем, — вцепилась в него Бетси, понимая, что он на грани срыва.

— Нет, ты не понимаешь, что происходит! — попытался вырваться Бобров. — Люди, послушайте меня!

— А кто ты такой?

— Нинкин бывший хахаль!

— Умыли тебя!

— Не удержал девку!

— Молодец, рыжий!

— Хват!

— А ты дерьмо на палочке!

— Да куда ему с Нинкой совладать!

— Идем, Андрей, — умоляюще сказала Бетси.

— А ну, тихо! — неожиданно для всех рявкнул тихий безобидный Гольдман. — Не то всех упрячу в свое психиатрическое отделение!

Шутка разрядила обстановку. Толпа уже начала растекаться по площади, как сырое яйцо по смазанной маслом сковороде. Квашнин повернулся к Боброву спиной и бросил похожему на сжатую пружину Байдашеву:

— Идем.

Шелковников потрусил следом. Бобров тоже дал Бетси и Гольдману себя увести. Протиснувшись через толпу к возглавляющему кортеж Майбаху, Бобров вдруг поймал на себе презрительный Нинин взгляд. Оказывается, она все это время была здесь. Стояла и слушала. Бобров невольно вспыхнул.

— Тряпка, — презрительно сказала Нина. — Слышал, что люди о тебе сказали?

— Не люди, а толпа, — машинально поправил Бобров.

— Все что ты можешь — это цепляться к словам, — высокомерно улыбнулась Нина. — А я-то считала тебя мужчиной!

— Не обобщай, — скривился Бобров.

— Опять слова! Лиза, мне тебя жаль, — повернулась Нина к сестре. — Он не стОит тебя. Чтобы ты сходила по нему с ума.

— Это мне решать, — тихо сказала Бетси.

— По машинам! — раздался зычный голос Квашнина.

Дорога на турбазу была свободна. Росгвардейцы взяли на караул. Майбах, в который сели Квашнин, Байдашев и Шелковников плавно тронулся с места. Боброву вдруг показалось, что он видит за стеклом обезьянье лицо Мартина, обосновавшегося на заднем сиденье.

«Да не может этого быть!»

Мартин с ними! Мартин не вышел из машины! Мартин, выходит, трус! Почему он не вмешался?! Это же Мартин!! Самый умный в городе, а может, и во всем мире человек!

Бобров недоумевая, смотрел вслед отъезжающему Майбаху.

— Андрюша, поехали и мы, — тронул его за рукав Гольдман. — Все только начинается. Ты не отчаивайся.

— Я в порядке, — горько сказал Бобров и повел свою группу поддержки к машине.

У его серебристой «Тойоты» уже металась Шурочка, истерично повизгивая.

— Ты едешь с Николаем, — напомнил ей Бобров. — А с нами едет Лена.

— Да мы все четверо спокойно поместимся в твоей машине, — сказала Бетси. И кивнула сестре: — Садись. Осип поедет впереди, а женщины сзади.

— Слава Богу! — с чувством сказала Шурочка. — Тронулись, наконец!

Хоть и с опозданием, но «счастливцы» все-таки выехали на турбазу.

…Тем временем в неторопливо ехавшем по Чацку Майбахе Квашнин насмешливо говорил Шелковникову:

— Учитесь, Сергей Валерьевич, если хотите сделать карьеру. Хотя директор провинциального банка, по-моему, ваш потолок. Нужно уметь объясняться с этим народом. Вы можете обещать им все, что угодно, хоть бутерброды с икрой на завтрак, каждый божий день. Хоть отдельную квартиру всем их чадам. Хоть процент от добычи нефти и газа. Но делайте это очень уверенно. И называйте дату, когда этого уж точно сделать невозможно. Придумывайте причины, какие угодно, когда ваши обещания не выполняются в указанный срок. И обещайте снова, еще больше. Я давно это усвоил, поэтому одними только обещаниями могу погасить любой бунт. Не прибегая к насилию. Они же бараны. — И Квашнин гулко захохотал. — А эти еще и провинциальные бараны. Тупее не бывает. Они вообще верят всему на свете. Любому бреду, который несет начальство… Ха-ха!

— Вы великий человек, Василий Дмитриевич, — угодливо стал подхихикивать ему Шелковников. — У вас учиться и учиться.

На заднем сиденье съежился в комок и без того почти бесплотный Мартин. Он жалел только об одном: что не взял с собой фляжку с коньяком. Ему сейчас, как никогда, хотелось напиться до беспамятства. Прямо здесь, в лимузине. А потом блевать на эти кожаные подушки. Чтобы здесь воняло тем, чем и должно вонять. Дерьмом.