Марк Эдвардс - Если она полюбит

Раньше я никогда так не маялся. Где-то в середине дня я сел и затих. Просто смешно. Это всего лишь девушка. Я видел ее один раз. Потом меня охватила тревога. Что делать, если в конце концов выяснится, что я ей совсем не нравлюсь? Или наоборот, хотя последнее казалось маловероятным.

Звонок в дверь раздался в пять минут седьмого, когда уже я убедил себя, что она не придет.

— Привет, — сказала она, глядя на меня сияющими глазами и шагнув вперед, чтобы обняться. От нее пахло дорогими духами, и выглядела она восхитительно — в облегающем черном платье и сапогах до колена. — На улице холодно. Ты пригласишь меня войти?

— Конечно. Заходи.

— Если бы я была вампиром, с тобой было бы уже покончено.

— Я бы не возражал, если бы ты была вампиром, — сказал я.

— Хорошо. Если ты хочешь, чтобы я тебя укусила… — она рассмеялась. — Я чувствую себя немного нервно. Извини, обычно я не такая.

— Я тоже.

Мы встретились взглядами, и я понял, что все мои опасения — страх неловкости или стеснения друг перед другом — все это были глупости. И вправду бывает химия, искры, пролетающие между людьми, и именно это происходило с нами здесь и сейчас. Меня и прежде влекло к женщинам, я даже влюблялся, но никогда раньше не испытывал такого сильного и всепоглощающего чувства, как сейчас.

Я провел ее по четырем лестничным маршам вверх до своей квартиры.

Она вручила две бутылки вина.

— Тут белое и красное. Я не знала, какое ты предпочитаешь.

— О, со мной нет проблем, любое. А ты предпочитаешь красное, так ведь?

— Хм, пожалуй.

Она заглянула через мое плечо, в комнату. Я оставил ее осмотреться, а сам прошел в крошечную кухню, чтобы открыть вино. На мгновение я схватился за стол, чтобы не покачнуться. Будь крутым, сказал я себе.

Когда я вернулся, она смотрела в компьютер, прокручивая мои плейлисты.

— Не возражаешь?

Я вручил ей бокал красного вина и сделал глоток из своего.

— Конечно, нет.

— В прежние времена — по крайней мере, так я слышала — можно было запросто пройтись по чьей-то квартире и просмотреть собрание пластинок, взять книгу с полки. Теперь нужно прокрутить iTunes или щелкнуть по Kindle. Это ведь не то же самое? Хорошо, что у тебя есть настоящие книги.

Она подошла к книжному шкафу и провела пальцем по корешкам. Большинство из моих книг были руководствами по графическому дизайну или альбомами фотографий и лишь изредка перемежались немногочисленными романами.

Она достала томик Иэна Макьюэна, пролистала и сказала:

— Мне это нравится. Терпеть не могу людей, которые не читают. Я думаю, с ними что-то не в порядке, правда?

— Полагаю, что так.

— Книги, музыка, искусство, кино, — она взяла бокал со стола. — Хорошее вино. В этом вся жизнь.

Я поднял свой бокал:

— За книги, музыку, искусство, кино и вино.

Она кое-что упустила в своем списке, но я не решился дополнить его. Это и так витало в воздухе.

Мы чокнулись бокалами, и она отошла к окну.

— Замечательный вид.

— Да. А из спальни еще лучше.

Я понял, как это может прозвучать, но, прежде чем успел поправиться, она приложила руку к груди и мягко произнесла:

— Эндрю, я здесь всего пять минут. О, да ты краснеешь?

— Возможно.

— Ладно, — сказала она. — Давай сменим тему, пока не возникла неловкость.

Она устроилась на диване, а вот я был в затруднении, что мне делать дальше.

Сесть рядом с ней или в соседнее кресло? Я сел рядом, и мы повернулись друг к другу, почти соприкоснувшись коленями. Я мучительно искал, что бы такое интересное сказать.

— Когда возвращаешься к работе? — спросил я наконец.

— Неплохая смена темы. У меня впереди целая свободная неделя. Блаженство.

— Значит, ты менеджер проекта?

Она скривилась.

— Скучно, да? Я просто очень хорошо умею организовать дела и людей. Но это не совсем то, на что хотелось бы потратить жизнь.

Я ждал продолжения.

— Я получила степень в области искусства. Именно этим я на самом деле и хочу заниматься. Живописью. Но таких, как я — тысячи, мир нуждается в политиках больше, чем в художниках. Поэтому сейчас я рисую в свободное время.

Мы немного поговорили о ее творчестве, о том, как она пыталась подать некоторые из своих картин на серьезную выставку, а затем немного о графическом дизайне, хотя мне особо нечего было сказать. В основном я хотел слушать ее мелодичный голос и то, как она легко перескакивает с темы на тему. Она много знала о литературе и музыке, и когда она говорила, ее увлеченность культурой, страсть к жизни была заразительной. Она была забавной и необычной. Я никогда не встречал таких, как она.