Эдуард Хлысталов - Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(28), 1984

Хозяйка хлопотала в огороде, окучивала картофель. Она поправила прядь волос, сползшую на лоб, внимательно осмотрела незнакомца, подошла к изгороди, сдержанно поздоровалась. Высокая, крепкая.

— Был у меня такой солдатик во время войны. Был, — с готовностью ответила она на расспросы. — Только зимой сорок третьего умер он, скончался горемычный, царство ему небесное.

— Как он к вам попал, Зинаида Сидоровна?

— В лесу его нашла, — на минуту она замолчала, потом заговорила снова. — Хворост собирала и вдруг… стон. Пересилила страх, пошла на голос… Гляжу, в овражке раненый, жаром от него, как от печки, пышет. Притащила к себе в хату, обмыла, перевязала раны, запрягла кобыленку и в соседний хутор. Жил там фельдшер, человек в нашем округе известный, лечил любую хворь. Руку он солдату отнял. Через сутки узнаю: немцы драпанули. Надо бы Василия в госпиталь доставить, да до города тридцать с лишним верст, дорога, не приведи господи, у здорового человека все внутренности повытрясет, не то что у немощного. И самой не хотелось опять оставаться одной… Муж погиб на фронте. Молодая, здоровая, думала по своей бабьей простоте, что приживется он у меня, лечила, как могла, подняла на ноги… Только не уследила я, дуреха, беду от него отвести не смогла.

— Умер-то Новиков от чего?

Женщина молча открыла калитку, вышла на улицу, показала рукой на скамейку:

— В ногах-то правды нет, присаживайтесь, — села рядом, смахнула платком с глаз набежавшие слезы. — Не умер, погиб он.

— Как погиб? — удивился Золотов.

— Так и случилось. Беда подбирается нежданно-негаданно. Надо же мне было в тот день уехать. Лекарства хотела для него получить, по пути барахлишко поменять… Голодно мы жили в ту зиму. Без меня-то он и подался в лес к Харитоновой скале, сорвался с нее. Все следы какого-то Федора хотел отыскать…

— Какого Федора?

— Знакомого дружка по лагерю. Перед смертью тот открылся Васе, будто бы с самолета был сброшен недалеко от нашей караулки. Да на предателя нарвался. Спохватился только, когда о том ездовой какой-то остерег… Так Василию о нем и сказал: «Спасибо ездовому, что предупредил меня о провале. Если бы не он, быть бы большой беде». Бумаги какие-то важные тот Федор оставил около Харитоновой скалы.

— Вы подозрительного ничего не заметили после гибели Василия Андреевича? Не приходил ли кто без вас?

— Узнать об этом было не у кого…

— Из дома ничего не исчезло?

— В том-то и дело… Вася целую тетрадь исписал, отослать куда-то хотел. Я прятала ее за икону. Да кто-то ее забрал.

— Василий-то Андреевич как из лагеря бежал?

— Попал в плен, в концлагерь, оттуда доставили в то мерзкое место, где какая-то немка Марта всю кровь у наших забирала. Правда, у Василия и у этого Федора выкачать не успела… Произошел странный случай. Марта-то сама пожаловала к ним. Федор, когда увидел ее, очень удивился, что-то хотел сказать, но эта «Рыжая ведьма» стала в него стрелять. Очнулся мой только в сарае. Бросили его туда потому, что одна яма с трупами была полной, а новую еще не выкопали… А тут еще что-то у них произошло: забегали, принялись ломать вышки, жечь забор. Вася, когда пришел в чувство, понял, что немцы бежать собираются, стал думать, как из сарая выбраться. Задняя-то стенка упиралась в забор… Вот он и оторвал одну доску и очутился на воле…

Глубокой ночью Новиков ползком добрался до кустов терновника, продрался по ним до оврага, пошел в сторону жилья. Оказался на чьем-то крылечке. На слабый стук дверь приоткрылась. Увидев почти голого человека, женщина отпрянула, но потом несмело подошла к нему, помогла войти в дом. Забинтовала раны, накормила, дала одежду и проводила в лес, подальше от опасности.

— Часто он вспоминал свою спасительницу, — проговорила Зинаида Сидоровна. — Все говорил, как только окрепнет, отправится на розыски этой Анны Окуневой…

Когда Андрей Петрович рассказал об Анне Григорьевне Карповой из Хартусской, женщина даже застонала от досады.

— Ой, лишенько! Выходит, запамятовал он ее фамилию-то. Все говорил, что она у нее на рыбный лад.

Василий подробно об этом написал и отправил письмо. После его смерти приезжал молоденький офицер, расспросил, как тот оказался на хуторе, где погиб. Побывал около Харитоновой скалы и уехал обратно в город. Больше Зинаиду Сидоровну никуда не вызывали и не о чем не расспрашивали…