Виталий Тарханов - Тайна тихой реки [litres]

Максим схватил смартфон, нашел в телефонной книжке контакт следователя Войлова и судорожно настрочил ему сообщение: «Привет, инквизитор! Есть идея по твоему недугу. Где ты жил последнее время, пока дело расследовал, перед тем как заболел?» Нажав «отправить», он встал из-за стола и вышел из комнаты, чтобы включить чайник. Непогода за окном бушевала по-прежнему. Раздался звук входящего сообщения. Максим вернулся в комнату, разблокировал экран и включил голосовое сообщение: «Добрый вечер! Извиняюсь, что голосом, просто пальцами сложно печатать – ты их сам видел. Я до больницы почти все время жил на работе. Несколько месяцев точно. Дел было по горло. У меня там каморка есть, хаты не было в поселке, а ездить в город неудобно каждый день. По выходным мотался в город. А что?» Дослушав, Максим набрал номер Войлова. Через несколько гудков тот хрипло ответил:

– Да, слушаю.

– Лёха, где у вас там контора находится в Володаровке?

– Да в здании редакции газеты местной.

– Вы там прям с ними сидите в одном помещении?

– Не, у нас разные входы. Не соединены помещения.

– А сколько у вас там следаков сидит?

– Вообще, как правило, два. Но я в последние три месяца работы один был. Второй уволился, а смену так и не прислали. Тянул один всю нагрузку. Поэтому из конторы почти не выбирался.

– То есть там и ночевал в одиночестве?

– Да, а че мне, там диван стоит. Я двери запирал, часа три спал и дальше работать.

– Слушай внимательно! Срочно свяжись с коллегами, кто там работает сейчас, пусть вдоль и поперек облазят пороги, дверные косяки, перекладины, особенно с уличной стороны двери. С фонариками, хуяриками все полости прошмонают пусть, как их учили на криминалистике. Возможно, найдут какие-то свертки, ткани, коробки, бутылки. В общем, на вашем языке, все, что можно изъять и во что можно упаковать. Понял?

– Ну… Да, в общем, понял. А что случилось-то?

– Возможно, твои подозрения верны насчет бабки. Если что-то найдете, сообщи мне, окей?

– Окей, понял. До связи.

Повесив трубку, Максим испытал прилив воодушевления. Конечно же, не было никаких гарантий, что этот внезапно нахлынувший водоворот мыслей окажется реальностью и что задуманное сработает, но он искренне хотел помочь попавшему в беду коллеге. Пусть даже из этой затеи ничего и не выйдет, все равно останется надежда на грамотных специалистов медицинского центра, которые вылечат Войлова. Архангельский открыл лежавшую на полу сумку и вынул из нее бутылку Джека. Откупорив крышку бутылки, он налил полкружки янтарно-золотистой жидкости. Уже только от этой короткой процессии Максим всем телом ощутил, что в комнате стало теплее. Поднеся кружку к носу, он всей грудью глубоко вдохнул насыщенный древесно-карамельный аромат любимого напитка и приготовился в который раз испытать его мягкий дымный вкус. В ту же секунду со стороны двери раздался женский голос:

– А я думала, вы уже спите.

Максим повернул голову и увидел Корчагину. Она стояла у открытой двери, укутавшись в плед, и зевала.

– А я думал, у меня чуткий слух, – ответил он, поставив кружку на стол.

– Прошу прощения, что без стука.

– Ничего. Здесь достаточно прохладно, поэтому я одет.

– Да уж, – еще сильнее укутавшись в плед, сказала она. – Я вообще согреться не могу никак.

Опустив взгляд, он увидел, что она стоит босиком, поднявшись на носочки, и ему снова стало холодно.

– Проходите, забирайтесь, – указал он рукой на свою кровать.

Не успел он договорить, как она уже залезла на кровать и уселась в позу лотоса к нему лицом. Максим взглянул на торчащую из комка пледа голову Анны Сергеевны, пристально смотревшую ему в глаза, потом перевел взгляд на стоявшую на столе бутылку. Кивнув на нее, он спросил:

– Греться будете?

– Нууу, от пары горячих глотков не отказалась бы, – заискивающе промурлыкала она в ответ.

Максим закрыл дневник, отодвинул его на край стола к стене, поднялся со стула и вышел на кухню. Пока он искал шкаф в темноте, Корчагина говорила из комнаты:

– Я лежала в постели, мерзла под шум ветра, а потом вдруг услышала ваш голос за стенкой. Решила выяснить, нет ли у вас в комнате еще одного одеяла.

В свете вспышки молний Архангельский открыл посудный шкаф и взял другую стоявшую там металлическую кружку, после чего вернулся в комнату. Дождь за окном ни на секунду не переставал напоминать о себе. Крупные капли часто барабанили по стеклу, а раскаты грома сотрясали его, угрожая разбить и впустить шторм в дом. И все-таки стены внутри старого дома внушали чувство безопасности, которое в сложившейся обстановке из теплых пледов и горячительного алкоголя обретало особую романтику.