Виталий Тарханов - Тайна тихой реки [litres]

– Павел Игоревич, скажите, – начала Корчагина, – а что вы ночью делали на Ватажке?

– В гостях был у товарища. Он пенсию получил.

– Таак, хорошо, – Анна Сергеевна записала что-то на бумаге. – Напитки, наверное, распивали с товарищем спиртосодержащие? Ивáнов день как-никак – такой праздник хороший.

– Не без этого, – ответил Брагин, пожав плечами. – Литрушку самогона за вечер скушали.

– Ну! Разве ж кто спорит. Святое дело, – не унималась Корчагина в задорном упоении ехидничеством. – А вечер ваш с какого времени тогда начался?

– С какого, с какого, – снова пожал плечами Брагин. – Часов с пяти вечера сидели, не раньше.

– Ого, это ж почти одиннадцать часов трапезничали! Скажите-ка, Пал Игорич, положа руку на сердце, нормально хватает литрушки-то на одиннадцать часов?

Брагин замялся и заерзал на месте.

– Да пили и пили, – подбодрила его Корчагина, – никто же вас не осуждает за это.

– Наверно, две… литрушки, – сдался Брагин.

– Ага, все-таки две литрушки, – повторила она, не скрывая нравственного удовлетворения. – Наверное, и закуска хорошая на столе была?

– Да че там, – махнул рукой Брагин. – Палка колбасы была да булка хлеба. На три литра маловато.

– Мда. Не густо. Особенно если на три. А до этого выпивали? За день.

– Не припомню, товарищ облакат.

– Запои бывают у вас?

– Да не сказал бы…

– Вы уверены, что отчетливо видели происходящее на берегу? Может, это белочка была, а не эти купания, о которых вы рассказали нам сейчас?

– Ну, нет, какая белочка. Говорю, что сам видел.

– Я почему спрашиваю-то. Вы сказали, что у вас в селе чего только не насмотришься. Это вы что имели в виду?

– А чертовщина разная тут делается. То летают тут колдуньи, то в хатах шабаши устраивают. Всякое бывает.

Максим вспомнил, как в день знакомства с Брагиным тот рассказал ему, что видел, как Хилер парила над забором его родственников. Совсем не хотелось бы, чтобы адвокат задавала сейчас уточняющие вопросы об этом. Это окончательно дискредитировало бы свидетеля и поставило под сомнение все его показания.

Но заведенной Корчагиной, очевидно, хватило уже и этого.

– Ваша честь, – обратилась она к судье, поднявшись с места, – у защиты ходатайство. Я прошу представить суду на обозрение характеристику с бывшего места работы свидетеля Брагина, подписанную руководителем рыболовецкой артели «Челюскинец».

Тут Архангельский уже не выдержал и, несмотря на то что не придумал, как возразить, тоже вскочил с места:

– Возражаю! В предмет доказывания по уголовному делу входят обстоятельства, характеризующие личность только обвиняемого, но никак не свидетеля.

– Ваша честь, – спокойно продолжила Корчагина, не обращая внимания на прокурора, – в предмет доказывания входят все факты и обстоятельства, установление которых необходимо для правильного разрешения дела. У защиты возникают сомнения в адекватности показаний свидетеля, который говорит об обстоятельствах, имеющих существенное значение для дела. Закон позволяет приобщать к делу любые документы, имеющие отношение к разбирательству. Препятствие защите в сборе характеризующего материала на свидетеля ограничило бы подсудимую в праве на защиту и уж никак не способствовало бы всестороннему, объективному рассмотрению уголовного дела.

К удивлению Архангельского судья отказала защитнику в удовлетворении ходатайства, сославшись на то, что характеристика личности свидетеля все же не относится к делу. Максим понял, что судья переживает за показания Брагина не меньше, чем он.

– Хорошо, ваша честь, – смирилась Корчагина, – тогда разрешите вопрос к свидетелю?

– Пожалуйста, – Раиса Рахадимовна указала рукой на Брагина.

– Пал Игорич, за что же вас уволили из рыбартели?

– За пьянку, – едва слышно пробубнил Брагин, обреченно опустив голову.

– Понятно. За-пьян-ку, – торжествующе повторила Корчагина так, чтобы ее услышал весь зал. – Спасибо, у защиты больше нет вопросов.

По настоянию Архангельского сразу после допроса свидетеля был исследован протокол выемки у Хилер одежды, в которой она находилась в момент задержания на месте происшествия. Из текста протокола следовало, что изъятая у нее ночная рубашка была влажной в нижней области, примерно до уровня колен. Это доказательство сыграло ощутимую роль на чаше весов правосудия против обвиняемой, о чем Архангельский посчитал нужным упомянуть публично:

– Прошу обратить внимание суда на данное обстоятельство. Смерть потерпевшего от утопления, мокрая до колен рубашка подсудимой и показания Брагина о том, что женщина топила мужчину, стоя в ночной рубашке по колено в воде, позволяют утверждать – он видел, как Хилер утопила Вяземского.