Борис Сударушкин - По заданию губчека [Повесть]

— Ну, знаете… Он известен только штабс-капитану Бусыгину. Принесите картотеку — и с вами рассчитаются сполна, у меня денег нет.

Тихон сделал хозяину дулю под нос:

— Сначала я должен поговорить с руководителем, нашли дурака за спасибо головой рисковать, — выполняя наказ председателя губчека, настаивал он на своем. — Я ему еще кое-что должен сообщить…

Гусицын был в замешательстве: такого оборота он не предвидел. Хотел что-то сказать, но слова будто застряли в горле, махнул рукой и молча вышел из комнаты.

Утром Тихон передал этот разговор начальнику иногороднего отдела.

— Дело идет к развязке, — решил Лобов. — С сегодняшнего дня устанавливается за домом постоянное наблюдение. Возможно, тебя ждет еще одна проверка. Неужели Гусицын не знает про Дробыша? — вслух подумал он.

— Видимо, так оно и есть.

— Не забывай, кем твой хозяин работал, в полиции дураков не держали.

Вечером Гусицын снова постучался к Тихону, Оглядываясь на дверь, за которой супруга раскладывала пасьянс, сказал, чтобы он немедленно зашел к Дробышу.

— Это еще зачем?

— Сейчас же идите, вас ждут, — не стал объяснять хозяин и выскользнул из комнаты.

Тихон опустился на кровать. Вот и наступил момент, которого ждали в губчека, — Дробыш решил ему открыться. Значит, Гусицын был связан с ним с самого начала, но скрывал это даже от собственной жены. Лобов был прав: в полиции дураков не держали.

Надо было прийти в себя, собраться с мыслями. Переодел рубашку, заходил из угла в угол. Это не успокоило.

Вынул из кармана маузер, разрядил его и медленно стал заряжать. Руки действовали механически, вспомнил, что до сих пор нет донесения поручика из Вологды. Если Дробыш начал подозревать Перова, то это подозрение ляжет и на Тихона, которого поручик «завербовал».

Наполненный магазин вдвинул в рукоятку пистолета. Подумал, что вызов к Дробышу может кончиться неожиданно. Оттянул затвор назад, отпустил его и загнал патрон в патронник. Сделал это так, на всякий случай…

Открыв дверь, Дробыш молча усмехнулся, пропустил его в квартиру. За столом сидели двое мужчин. Одного из них Тихон сразу узнал: это был начальник контрольного отдела штаба военного округа Ляхов, краснолицый, с редкими светлыми волосами и вздернутым широким носом.

Другого видел впервые: лицо угрястое и брезгливое, скользкий взгляд из-под набрякших век словно бы ощупал Тихона, рот кривой и тонкий.

Дробыш дружески похлопал парня по плечу, представил его гостям:

— Знакомьтесь, господа, — сотрудник губчека Вагин, которого привлек в наши ряды поручик Перов, сейчас находящийся в Вологде.

Тихон растерянно посмотрел на него, сказал почти без голоса, одними губами:

— Значит… Значит, вы меня проверяли?!

— По крайней мере, теперь я могу спокойно пожать твою руку, — важно заявил Дробыш, усадил его за стол.

— А ведь я боялся, что тогда вам лишнего наговорил, — признался Тихон.

— Ну, зачем же я буду портить твою чекистскую карьеру? Мы весьма заинтересованы в ней.

Тихон принужденно улыбнулся:

— Спасибо, Федор Михайлович. Теперь я, может, до председателя губчека дослужусь…

Угрястый нервно заметил:

— Не успеете, господин Вагин. Советской власти осталось существовать считанные месяцы. Ваш опыт может пригодиться в жандармском управлении или сыскной полиции.

Дробыш заговорил торжественно, словно на докладе в Генеральном штабе:

— Сегодня я получил известие от поручика Перова. Через наших вологодских коллег ему удалось наладить связь с командованием английского экспедиционного корпуса. Теперь мы не допустим ошибки, сделанной Савинковым, — восстания в Рыбинске и Ярославле произойдут одновременно с наступлением союзников с севера и адмирала Колчака с востока. Сейчас нам срочно нужна картотека жандармских осведомителей, с ее помощью мы привлечем в организацию новых людей. Почему ты отказался передать картотеку Гусицыну? — требовательно спросил бывший полковник Тихона.

— Он знает, кто вы?

— Он знает ровно столько, сколько ему положено! Где картотека? — повторил руководитель подпольной организации.

— В картотеке мне попалось дело Флексера, у которого жил поручик Перов.

— Ну я что из этого? — поторопил его Дробыш.

— Оказывается, Флексер и в эсерах, и в анархистах, и в социал-демократах был, потом его жандармское управление завербовало.

— Это нам известно.

— В Киеве за вымогательство судили.

— Тоже не секрет.

— А вдруг его еще раз завербовали, теперь уже красные?