Борис Сударушкин - По заданию губчека [Повесть]

— Лучшее прикрытие — ложный прорыв, — рассуждал Бусыгин, смирившись с тем, что ему придется пробираться в осужденный город.

— Это решите с Перхуровым. Завтра ночью вместе уходим из отряда. За командира оставьте поручика Струнина.

Бусыгин сморщился:

— Простите, Борис Викторович, но выбор очень неудачный — Струнин храбр, но глуп, не сможет принять мало-мальски самостоятельного решения!

— Тем лучше для нас с вами, его дело — выполнить наше приказание. О Казани ему ни слова — по своей солдафонской тупости он может неправильно истолковать это. Скажете, что мы на пару будем прорываться в Ярославль.

Когда Бусыгин выходил из кабинета, его лицо было хмуро и непроницаемо. Савинков подозрительно поглядел штабс-капитану в спину, но тут же успокоил себя — Ян Бреде, редко хваливший русских офицеров, отзывался о Бусыгине как о смелом и исполнительном офицере.

И руководитель «Союза» начал готовиться к бегству. Перво-наперво он уничтожил документы, по которым прибыл в Рыбинск, — разорвал бумаги на мелкие клочки, сжег их на подоконнике. Потом отпорол подкладку пиджака, вынул документы, припасенные на крайний случай.

Мысленно похвалил себя, что предусмотрел и этот, крайний случай. Новые документы засунул в боковой карман пиджака. Пистолет, подумав, решил оставить при себе.

…Утром, гремя сапогами, в кабинет вбежал Бусыгин, упавшим голосом выпалил с порога;

— Мальчишка, волчонок этот, пропал!

Савинков вскочил с кушетки:

— Что?!

— Я не виноват, — торопливо оправдывался Бусыгин. — Запер его на чердаке, а он через слуховое окно… В это окошко ворона не пролетит, а он, худущий, пролез.

— Вы опять били его?

— Только раз, для острастки.

Сполна выдав Бусыгину, Савинков сказал:

— В город будете прорываться один, сами виноваты!

Ночью они покинули усадьбу и направились к Ярославлю. Небо над ним кровавилось от пожаров, ветер доносил запах гари.

Версты через две расстались на опушке соснового леса. Савинков пожал Бусыгину руку, на мгновение обнял его и, подняв воротник брезентового плаща, по разбитой проселочной дороге, не таясь, быстро зашагал в сторону от горящего города. В кармане пиджака у него лежали документы на имя ответственного работника Наркомпроса.

В заштатном уездном городке, за десятки верст от Ярославля, где, казалось, о мятеже и слыхом не слыхивали, Савинкова арестовал красногвардейский патруль. Пришлось объяснять на допросе, кто такой, как оказался в этих местах, куда следует и откуда.

Доверчивые жили здесь люди, поверили. Вышел Савинков из тюрьмы и прямо из нее направился к председателю местного Совета. Представился:

— Работаю в Наркомпросе. Послан в вашу губернию для организации колонии пролетарских детей. Вот мандат…

Председатель Совета, круглолицый, с маленькими темными глазами и черным чубом, падающим на плоский лоб, приосанился:

— По какому вопросу ко мне?

— Видите ли… Меня только что выпустили из тюрьмы.

— Из тюрьмы?! — тряхнул чубом председатель. — Недоразумение?

Савинков предостерегающе поднял руки.

— Не беспокойтесь. Я пришел не жаловаться, а наоборот — выразить свое восхищение тем образцовым порядком, который вы навели в городе. Только появилось неизвестное лицо — его сразу же задержали. Буду в Москве и Петрограде — обязательно расскажу о вас. Если бы все руководящие работники на местах проявляли такую бдительность, то с контрреволюцией давно было бы покончено.

— Я выполняю свой революционный долг! — заворочался на стуле не привыкший к похвалам председатель.

— Примите мое пролетарское спасибо, — приложил руку к груди Савинков. — Право, не хотелось бы пустяками отрывать вас от более важных дел.

— Организация детских колоний — важное государственное дело! — твердо заявил председатель. — Слушаю вас.

— Меня задержали здесь потому, что я представил петроградские документы. Боюсь, как бы это недоразумение не повторялось и в дальнейшем.

— Да, это было бы досадно, — поддакнул председатель.

— Если бы у меня был и местный документ, это значительно облегчило бы мое продвижение.

— О чем речь?! Сделаем!

Савинков на секунду замешкался:

— Ну, если вы так добры, то помогите мне достать и подводу.

— Я мог бы вам под расписку выдать и деньги, — совсем уж расщедрился председатель.

— Нет, нет! Деньги у меня есть! — решил более не искушать судьбу Савинков, внутренне смеясь: председатель городского Совета всерьез поверил, что о его мудрой деятельности будет известно в Москве и Петрограде.