Павел Орлов: Оперативный гамбит

— Еще раз повтори — как твое имя?.. Расин?.. Расим?.. «Эм» на конце или «эн»?!.. Что «да»?!.. «Эм»?!.. А живешь где?.. Что «Бухарест»?.. Ты что — румын, что ли?.. Улица «Бухарест»?.. Бухарестская, значит!.. Опять «да»?!.. Кроме как «да» ничего не выучил… И что вас всех в Питер тянет, мать вашу… А дом?!.. — И дальше в том же духе.

Но вот, наконец, боец СОБРа в маске (это, по-моему, Сережа Хохрин — мы с ним вместе в Чечне были, в одном отряде, и я его по глазам узнаю) легким пинком дает понять моему клиенту, что настал и его черед. Тот поднимается с пола и, сопровождаемый Павловым, направляется к столу, на ходу стряхивая с рукава пиджака остатки овощного салата. Я нахожусь на некотором расстоянии от места действия — достаточно малом, чтобы слышать, о чем идет разговор, но и в то же время достаточно большом, дабы мой интерес к происходящему не бросался в глаза.

— Документы имеются? — спрашивает Андрей задержанного.

— Паспорт! — По-русски тот говорит почти без акцента.

— Давайте…

— Пожалуйста! — Мужчина извлекает из внутреннего кармана пиджака требуемый документ и протягивает его Андрею. Тот открывает документ:

— Раджабов, Рагиф Раджаб-оглы…

— Да. А могу я узнать, что случилось?

— А вы что — газет не читаете? — вопрошает Шилов, поднимая глаза и строго глядя на Раджабова.

— Почему? Читаю.

— Ну тогда должны понимать! — тупо заключает Андрей не терпящим возражений тоном.

Что Раджабов должен был понять — в особенности из наших газет — осталось для него загадкой, но возражать было бессмысленно, да и, откровенно говоря, небезопасно.

— Пожалуйста, все из карманов выложите на стол! — командует меж тем Павлов, пока Шилов переписывает на лист бумаги данные с паспорта нашего подопечного.

Тот пожимает плечами и, ничего не подозревая, начинает доставать из карманов разные мелочи. Мельников при этом аккуратно фиксирует все происходящее на камеру. Среди предметов, собственноручно извлеченных южанином из карманов, оказываются, как и говорил Иваныч, ключи, зажигалка, пачка «Мальборо» [4] Этот сорт сигарет стал, по моим наблюдениям, чуть ли не национальным достоянием азербайджанцев… , несколько мелких монет, портмоне с энной суммой и, конечно же, аккуратно свернутый бумажный пакетик без каких-либо надписей. Увидев пакет, Раджабов сначала недоуменно вытаращил глаза, а потом решительным жестом отодвинул его в сторону от остальных предметов:

— Это не мое!

— А чье? У меня, что ли, это в кармане было? — притворно-удивленным тоном спросил Андрей и пододвинул пакетик назад к остальным предметам.

— Я вам говорю, это не мое! Не надо мне эт… — начал возмущаться Раджабов и снова потянулся было к пакету, но стоявший рядом Павлов резким движением перехватил его руку.

— Не трогать!

— Пожалуйста… — Наш подопечный демонстративно спрятал руки за спину. — Только я вам официально заявляю, что это не мое. Мне его подсунули!

Саша меж тем аккуратно вскрывает пакет и «обнаруживает» там несколько аккуратно свернутых пакетиков поменьше. Раджабов застыл подле с искренним выражением оскорбленной невинности, но краем глаза наблюдает за действиями Павлова. Тот вскрывает один из маленьких пакетиков и вновь «обнаруживает» там белый порошок. Шилов откладывает авторучку и, предварительно понюхав содержимое пакетика, осторожно кончиком языка пробует его на вкус.

— Ого! Похоже на героин…

— Послушайте! — чуть не кричит кавказец, услышав столь знакомое и крайне неприятное — с учетом ситуации — слово. — Это не мой пакет, я не знаю, как он тут оказался!!!

Вот тут уже пора появиться на сцене и вашему покорному слуге. Я подхожу к столику и с начальственными интонациями в голосе интересуюсь:

— Что здесь произошло?

— Товарищ подполковник! — подыгрывает мне Андрей. — Вот у гражданина в кармане обнаружили пакет с белым порошочком, а он утверждает, что это не его пакет, а ему его подсунули.

— Мне это подсунули! — подтверждает Раджабов. — Это не мой пакет, я…

— Подождите! — властно прерываю я кавказца. — Кто вам его подсунул? Наши сотрудники?

— Я не знаю, кто… Но это не мой пакет, я никогда…

— Так, уважаемый! Вы свои эмоции оставьте для жены, а на меня кричать нечего, — нарочито тихим, но в то же время строгим голосом произношу я и выдерживаю некоторую паузу, с наигранным высокомерием глядя прямо в глаза южанину.

Тот успокаивается — внешне, по крайней мере, — и я продолжаю:

— Вы сами все это из карманов доставали?