Галина Романова - Грешница в шампанском [litres]

Сука! Сука малохольная! Скольким людям жизнь попортила! Ему вот, к примеру, и тому, кто яд ей всыпал. Правильнее не тому, а той, конечно. Интересно, а она мучается сейчас, отправив его жену на тот свет? Или облегчение дикое испытала? Надо бы спросить.

А он и спросит! Прямо сейчас поедет и спросит ее об этом. И пускай только попробует отпереться, он тогда…

– Она выпущена под подписку о невыезде, Володя. Родственники внесли за нее залог. И хватит уже об этом! – Наталья сердито посмотрела на своего коллегу. – Что сегодня не так? Снова молния на сапоге сломалась?

– Нет, – пробурчал он, отворачиваясь от нее к стене, прямо как ребенок маленький. – Сегодня с сапогами все нормально. Сегодня начальство меня с утра перехватило и к себе в кабинет привело. А там… Ты-то припозднилась, а я вовремя под раздачу попал. Да как?! Да почему? Да такой влиятельный человек, а вы не можете среди узкого круга людей найти убийцу! Как могли так долго продержать родственницу еще одного влиятельного лица? А они там, блин, все влиятельные, куда пальцем ни ткни! Убийцу мы найти не можем! Найди его, как же! А девчонку почему выпустили?

– Ну, во-первых, муж сестры вмешался, а он человек в городе не последний. А во-вторых, что у нас на нее, кроме этого пузырька в ее руках? Ничего! В момент, когда покойная носилась с бокалами, Таисия на другом конце комнаты стояла. Ни к бутылкам, ни к бокалам не подходила. Если кто и может попасть под подозрение, так это хозяин дома – он разливал шампанское, муж потерпевшей – он рядом стоял, и сестра нашей подозреваемой, с которой покойная уединялась для разговора. Все эти люди находились в непосредственной близости от покойной и имели доступ к ее бокалу. И есть еще кое-что…

Наталья замолчала и принялась тереть щеки. Так она делала всегда, когда очень уставала, и ей казалось, что кожа на лице начинает отмирать. Просто деревенело все от подбородка до висков, и движущиеся при разговоре губы казались чужими, а не ее.

Неделя выдалась нелегкой. Начальство трепало их, как могло, за убийство Кагоровой, а теперь еще появился труп незадачливого наркомана. Опросили многих из его окружения, ни у кого никаких предположений. Оставалась надежда на мать погибшего, но та все никак не могла прийти в себя. Все время плакала и мотала головой, отказываясь говорить. Врачи посоветовали дать ей немного времени, определив ее в стационар.

Сколько?! День? Два? Неделю?

Да их за этот срок живьем съедят. Все же прекрасно знают, что убийство, не раскрытое по горячим следам, грозит перейти в разряд «висяков», нераскрытых преступлений. Правда, час назад был обнадеживающий звонок из кардиологического отделения, где лежала мать Павлушки. Но Наталья даже верить боялась.

И с отравлением этим… Ну просто хоть бери и сажай всех до тех пор, пока кто-то из них не начнет каяться.

– Что, Наташ? Не томи!

– Я тут попросила Федора Ивановича Малышева провести повторную экспертизу.

– Чего это вдруг?

– Пузырька этого из-под яда, – пояснила Наталья, будто и не слыхала его вопроса. – Имелись у меня подозрения, что, зная, в чьих руках оказался пузырек, эксперт наш немного схалтурил. Там ведь этот Новиков, глаза бы мои его не видели!

Новиков не был новичком в своем деле, он давно работал, но…

Но делал свою работу этот не новичок в своем деле из рук вон плохо. Уже неоднократно из следовательского отдела на стол руководству ложились рапорты с жалобой на нерадивого эксперта, перепутавшего что-то с чем-то. Но тот все равно продолжал работать. Ходили слухи, что у Новикова в покровителях ходил сам окружной прокурор. Может, да, может, нет, но рапортам никто никогда не давал ходу. Следователи потихоньку смирились с таким положением вещей, и если дело того требовало, экспертизу повторяли, на коленях умоляя старенького Федора Ивановича Малышева. Тот уже раз двадцать уходил на пенсию, но всякий раз возвращался, уступая просьбам. Вот кто действительно был богом в своем деле. К нему и обратилась Наталья.

– Что вы, Наташенька! О чем вы говорите?! – замахал поначалу на нее Малышев руками. – На меня тут кое-кто из коллег и так уже косо смотрит. Нехорошо это, обезличка какая-то получается. Поймите!

«Кое-кто» наверняка был Новиков. Тот с большой неохотой позволял повторную экспертизу, считая себя в отделе главным. Ревностно отслеживал результаты, и если они разнились, бросался в яростный спор. Виноватым он, конечно же, считал не кого-нибудь, а Малышева, искренне полагая, что дед его подсиживает.