Стивен Бут - Чёрный пёс

Пока Бен слышал только эхо отдаленного визга в глубине леса и повторяющийся мимолетный звук, напоминающий царапание гвоздем по стеклу или мелом по доске, который плавно сходил на нет.

— Домовой сыч, — сказал Купер тихо.

— Что? — переспросила Фрай.

— Домовой сыч, — повторил ее спутник.

— Ты о чем это? Мы что, пришли сюда поиграть в индейцев? Ты — большой вождь Домовой Сыч, а я — твоя маленькая скво?

— Я о птице. Ты слышишь?

— Нет.

Оба полицейских прислушались.

— Теперь она улетела, — сообщил Купер.

Было видно, что его напарнице совсем не улыбается бродить по лесу в ночной темноте. Бена такое поведение удивило. Боится темноты? Только не Диана Фрай, не эта крутая тетка!

— Ты что, нервничаешь? — спросил он на всякий случай.

— Конечно, нет! — огрызнулась девушка.

— Естественно, мы можем подождать до завтра, если ты хочешь. Я могу высказать свое предположение на утреннем брифинге, и тогда мы посмотрим, решится ли кто-нибудь его проверить. А сейчас нам за это даже сверхурочных не заплатят. Так что с точки зрения заработка — дело провальное, нет? То есть если посмотреть на него под таким углом.

— Раз уж мы пришли сюда, то давай заканчивать и отправимся домой.

— А с другой стороны, если он действительно там, то вполне может завтра перебраться в другое место…

— Слушай, заткнись, и давай дело делать!

Диана Фрай не любила темноты, поэтому чем дальше они углублялись в лес, тем больше она жалела о том, что у нее нет собственного фонаря, что она сразу же не отказалась от этой затеи и что не осталась, на худой конец, в машине. А вообще-то ей с самого начала не надо было соглашаться на партию в сквош с этим болваном Беном Купером. Ведь она уже тогда знала, что делает ошибку. Ей не надо было позволять себе связываться с ним даже на один вечер. И вот к чему они теперь пришли. К этой идиотской эскападе, из которой девушка не видела никакого выхода.

Купер двигался перед ней с преувеличенной осторожностью, высоко поднимая ноги и внимательно осматриваясь, прежде чем сделать следующий шаг. Луч фонаря он направил в землю, да еще и прикрыл рукой, чтобы его нельзя было заметить со стороны. В какой-то момент мужчина остановился и прислонился к дереву, а когда он распрямился, Фрай увидела, что он покачнулся, как пьяный. Она подхватила его под руку, чтобы помочь, и почувствовала, что его руки висят как плети. Заглянув ему в лицо, Диана увидела, что его щеки ввалились, а веки еле поднимаются.

— Да ты совсем измучен! — охнула она. — Так не пойдет. Нам надо возвращаться.

— Только не сейчас, — ответил Бен. — Со мной все будет в порядке.

Он резко встряхнулся, и они тронулись дальше. Вскоре среди окружающей их темноты стало проступать еще более темное пятно. Купер выключил фонарь и жестом велел напарнице подойти поближе — так, чтобы он мог шептать ей прямо в ухо. Она почувствовала его теплое дыхание на щеке, которая успела замерзнуть в прохладном, ночном воздухе.

— Это хижина, — сообщил ей ее коллега. — Ты подожди меня здесь, а я загляну в боковое окно. И ни звука.

Фрай начала было протестовать, но Бен заставил ее замолчать, после чего осторожно двинулся в направлении хижины. Скоро его фигура растворилась в темноте, а Диана осталась совершенно одна и немедленно почувствовала, как ее лоб покрылся холодным потом. Она выругалась про себя, зная, что за этим последует.

Как только сотрудница полиции осталась одна, темнота стала сжиматься вокруг нее. Она опускалась на девушку со всех сторон, как тяжелое одеяло, прижимаясь к ее телу и захватывая ее в свои теплые, липкие объятья. Под ее тяжестью воздух покинул легкие Дианы — мрак лишил ее возможности двигаться и отнял силу у ее мускулов. Глаза Фрай широко раскрылись, уши отчаянно пытались уловить лесные звуки, и она почувствовала, как затрепетало ее сердце, охваченное хорошо знакомым страхом.

Ночь вокруг нее была полна незнакомых существ, делающих тысячи движений и толчков, которые, казалось, приближались к ней все ближе и ближе, дюйм за дюймом, хорошо ощущаемые, но не имеющие понятного источника. А потом по ее коже побежали мурашки, вызванные воображением. Девушка представила себе, как стоит посреди муравейника и крохотные муравьи тысячами бегают по всему ее телу, забегая в ее интимные отверстия и щекоча ее плоть своими крохотными зубами и усами. Ее тело изгибалось и выкручивалось, а могильный холод пробирал до самых костей.