Пола Хокинс - В тихом омуте

Но в одном она не сомневалась: когда Кэти прощалась с ней перед сном, она улыбнулась и поцеловала ее так, как делала это всегда. Она обнимала ее не крепче и не дольше, чем обычно, и сказала:

– Спокойной ночи.

Как она могла так себя повести, зная, что собирается сделать?

От слез тропинка впереди расплылась, и Луиза заметила натянутую ленту полицейского ограждения, только когда на нее налетела. «Полицейское ограждение. Не заходить». Она уже проделала полпути вверх по склону и приближалась к вершине, теперь ей пришлось резко повернуть налево и сделать крюк, чтобы не потревожить то место, на котором Нел Эбботт стояла перед смертью.

Она обогнула вершину и направилась вниз по склону холма. Ноги уже ныли, волосы слиплись от пота, но там, где тропинка вилась среди зарослей деревьев на краю заводи, ее ждала спасительная тень. Пройдя еще примерно километр по тропинке, она добралась до моста и начала подниматься по ступенькам к дороге. Слева появилась группа девочек, и Луиза по привычке поискала взглядом, нет ли среди них ярких каштановых волос дочери, напрягла слух, не раздается ли ее смех. Ее сердце снова оборвалось.

Она смотрела, как девочки, обняв друг друга за плечи, образуют круг, в центре которого находится Лина Эбботт. Лина, такая одинокая в эти последние месяцы, получила свою минуту славы. Теперь она тоже окажется в центре внимания, ее будут сначала жалеть, а потом избегать.

Луиза отвернулась от девушек и направилась вверх по холму в сторону дома. Она сгорбилась и опустила голову, надеясь, что ей удастся проскользнуть незамеченной, потому что смотреть на Лину Эбботт было невыносимо, при виде ее у Луизы возникали ужасные мысли. Но девушка заметила ее и крикнула:

– Луиза! Миссис Уиттакер! Пожалуйста, подождите.

Луиза пыталась ускорить шаг, но ноги уже плохо ее слушались, сердце походило на сдувшийся воздушный шар, а Лина была молодой и сильной.

– Миссис Уиттакер, мне надо с вами поговорить.

– Не сейчас, Лина. Извини.

Лина коснулась руки Луизы, но та отстранилась – она не могла ее видеть.

– Мне очень жаль. Но я не могу сейчас с тобой разговаривать.

Луиза превратилась в бездушного монстра, в чудовище, которое отказывалось утешить ребенка, потерявшего мать. И что гораздо хуже – которое не могло смотреть на эту девочку и не думать: «Почему это была не ты? Почему не ты оказалась в воде, Лина? Почему моя Кэти? Добрая, нежная, великодушная, трудолюбивая и целеустремленная – она во всех отношениях лучше тебя. Она никогда не должна была оказаться в воде. На ее месте должна была быть ты».

Когда мне было семнадцать лет, я вытащила из воды сестру, не дав ей утопиться. Но началось все, как ни странно, совсем не с этого.

Есть люди, которых тянет к воде, в них живет некая изначальная и рудиментарная привязанность к местам, где она течет. Мне кажется, что я одна из них. Возле воды, и этой реки в первую очередь, я чувствую себя особенно живой. Здесь я научилась плавать, здесь ощутила себя частью природы, почувствовала радость и удовольствие от владения своим телом.

После переезда в Бекфорд в 2008 году я купалась в реке почти каждый день, зимой и летом, иногда с дочерью, иногда одна, и сама мысль, что место, которое стало для меня источником истинного наслаждения, может вызывать в других страх и ужас, придавала моим ощущениям особую остроту.

Я спасла сестру от смерти, вытащив ее из воды, когда мне было семнадцать лет, но заводью Бекфорда была одержима задолго до этого. Мои родители любили рассказывать разные истории, особенно мама: это от нее я впервые услышала о трагической судьбе Либби, о страшной резне в коттедже Уордов, о шокирующей истории мальчика, видевшего, как его мать прыгнула с обрыва и разбилась насмерть. Я заставляла ее пересказывать их снова и снова и помню, как возмущался отец («Эти рассказы не для детей») и как не соглашалась с ним мама («Наоборот! Это же история!»).

Ее рассказы пустили ростки, и задолго до того как моя сестра зашла в воду, как я взяла в руки камеру или ручку, я часами напролет грезила наяву, представляя, что они чувствовали и какой холодной была вода в последний день их жизни.

Теперь, повзрослев, я понимаю, что тайна, которая никак не дает мне покоя, конечно же, связана с нашей семьей. Казалось бы, никакой тайны быть не должно, но она есть, потому что, несмотря на все мои усилия наладить отношения, сестра упорно отказывается разговаривать со мной уже много лет. Из-за ее молчания я пыталась сама представить, что заставило ее отправиться на реку посреди ночи, но даже со своим исключительно богатым воображением так и не смогла ничего придумать. Потому что моя сестра никогда не была склонна к драматизму, она не из тех, кто способен совершить вызывающий поступок. Она могла быть скрытной, себе на уме и такой же мстительной, как сама вода, но я до сих пор теряюсь в догадках. Неужели так будет всегда?