Говард Фаст - Лидия

— А когда он уехал? — перебил я.

— Вы знаете, ведь он…

— Я ничего не знаю! — проорал я. — Он вовсе не из нашей компании. В котором часу он уехал, миссис Бедрих?

— Около двух.

— Спасибо, — сказал я и бросил трубку. Ноги уже сами понесли меня к двери, когда я спохватился и набрал номер полицейского управления. Когда меня соединили с лейтенантом Ротшильдом, я сказал:

— Послушайте, лейтенант, мы с вами, конечно, не братья-близнецы, но не окажете ли вы мне одну услугу?

— Какую?

— Вы можете встретиться со мной через десять минут перед домом 626 по Парк-авеню?

— Нет, Харви. Я уже еду домой.

— Пожалуйста, — настойчиво взмолился я. — Я очень вас прошу. Мне это страшно важно.

— Почему?

— Потому что Сарбайны собираются убить свою горничную Лидию, и сделают это, по всей вероятности, сегодня вечером.

— Что за дурацкие шутки, Харви! Мне уже надоело…

— Умоляю вас, лейтенант! Как мне вас убедить — на колени встать?

Последовало довольно продолжительное молчание, но я мог легко догадаться, какие мысли роились сейчас в лейтенантском мозгу. Наконец он согласился. Сказал, что готов встретиться, но не через десять минут, а через двадцать — ему еще нужно было привести в порядок кое-какие бумажки.

Да, он уступил мне. Скрепя сердце, но уступил, будучи абсолютно уверен, что попросту зря теряет время.

— И черт с ним! — вслух сказал я. Потом позвонил в квартиру Сарбайнов. Когда ответила Лидия, я мысленно поблагодарил всех богов.

— Это Харви Крим. Вы можете говорить?

— Да. Думаю, что да.

— Где вы?

— На кухне.

— Сарбайны дома?

— В гостиной. У них гость.

— Кто?

— Я его не знаю.

— Что случилось? Ведь что-то у вас там происходит?

— Откуда вы знаете?

— Знаю, черт побери! Они за вами следят. Что еще? — В этот миг я услышал щелчок — кто-то снял параллельную трубку. Изменив голос, я прогнусавил: — Ну послушай, киска, мы же еще неделю назад договорились пойти пожрать…

— Я никуда не иду, — проныла Лидия со своим ужасающим акцентом. — С тобой больше никуда не иду — усек? И — хватит сюда натрезвонивать…

Трубку положили и Лидия быстро сказала, уже нормальным голосом:

— Похоже, они куда-то намылились. Чемодан принесли из цоколя.

— Что за чемодан?

— Дорожный. Слон поместится.

— Дверь твоей комнаты запирается на задвижку?

— Да, а что?

— Не задавай лишних вопросов. Отправляйся к себе и запрись на задвижку. Не выходи оттуда до моего прихода. Я буду минут через пятнадцать.

— Но в чем дело? Почему?

— Замолчи, дурочка! Загляни в холодильник, если хочешь знать почему. А теперь — беги! Хорошо?

Она приумолкла. Потом сказала, что да.

Когда я опускал трубку, моя рука дрожала.

Вместо Хомера Клаппа перед входом в вестибюль дома 626 дежурил незнакомый мне консьерж, который поглядывал на лейтенанта Ротшильда с явной нервозностью. Я давно подметил, что независимо от того, человек какой национальности, расы или вероисповедания поступает на службу в полицию там он мигом приобретает черты совершенно новой породы, расы полицейских. Признаки этой расы безошибочно чувствуются во всем — в походке, в глазах, в манере разговаривать. Перепутать полицейских с нормальными людьми невозможно. Перепутать лейтенанта Ротшильда с нормальными людьми было еще более невозможно. Увидев меня, он метнул на меня свирепый взгляд и прорычал, что торчит здесь уже целых три минуты.

— А ты еще так меня торопил, черт побери!

Я не мог понять, чем он так возмущен. Стоял ласковый и теплый апрельский вечер, а я вовсе не опоздал — просто он сам приехал раньше.

— Знаешь, что я про тебя думаю, Харви? — спросил Ротшильд, решив, похоже, всерьез заняться моим просвещением. — Мне кажется, что ты псих. Тебя нужно изолировать. Ты — параноик.

Я провел его внутрь, а он все не унимался.

— Чего, черт возьми, мы скажем?

— Я хочу, чтобы вы забрали горничную с собой, — сказал я. — Ее нужно спасти.

— Не предупреждай о нас, — рыкнул Ротшильд консьержу. — Мы идем к Сарбайнам.

— Значит, они собираются ее прикончить, — вполголоса проговорил он, когда мы заходили в лифт.

— Да, — прошептал я. — Они уже подготовили дорожный чемодан, чтобы избавиться от трупа.

Взгляд, который метнул на меня лейтенант, подсказал мне красноречивее всяких слов, что, не пообещай мне Ротшильд свою помощь, он бы сейчас заковал меня в наручники и доставил в ближайшую лечебницу.

На лестничной клетке перед квартирой он, в свою очередь, шепнул мне: