Кэролайн Грэм - Написано кровью

— Занимайтесь, черт побери, своим делом, хорошо?

Барнаби повернулся и пошел назад, на свое рабочее место, а Трой, ничуть не обидевшись, последовал за ним. Он примостился на краешке письменного стола и объявил:

— Мне тут одна мысль пришла в голову.

— Ну что же, обращайтесь с ней бережно. Она попала в непривычное для себя место.

— Насчет приезда Макса Дженнингса. Я задумался, а так ли случайно это имя возникло во время собрания их кружка. Нам теперь известны чувства Лоры Хаттон. Вдруг она, еще не зная, что Хедли вовсе не мистер Безупречность, очень сильно разозлилась на него за пренебрежение? И со злости предложила пригласить Дженнингса.

— Это подразумевает, что она знала Дженнингса. Или, по крайней мере, знала, какое впечатление произведет его приезд на Хедли.

— Случаются и более странные вещи. Вы сами говорили, что, если собрать в одной книге все странности, с которыми мы встречались, никто бы не поверил.

— Это верно.

— Например, кто бы поверил, что они все писатели?

— Не все. Лора Хаттон только притворялась, что пишет, ради возможности видеться с Хедли раз в месяц.

— По-моему, они все притворяются. Ни одному из них не удалось продать что-нибудь из своих сочинений.

— Наше счастье, что они не пишут детективов. Помните Люси Беллрингер?

— Кого?

— Ту старушку из Бэджерс-Дрифт, чью подругу убили.

— О боже, да! — рассмеялся Трой. — Больная была на всю голову.

— Что у вас, Оуэн? — Это относилось к подошедшему констеблю в форме.

— Боюсь, насчет бракосочетания Хедли в семьдесят девятом году результат отрицательный, сэр. — Он помолчал, потом, заметив, что Барнаби слегка опечалился, спросил: — Может, проверить семьдесят восьмой и восьмидесятый годы?

— Не сейчас.

Констебль вернулся на рабочее место. Барнаби сел и прикрыл глаза. Трой молчал и думал, какой же усталый вид у босса. Набрякшие веки, одутловатое, бледное лицо. Наконец сержант нарушил молчание:

— Я бы так не расстраивался, шеф. В конце концов, мы точно не знали, что это случилось именно в семьдесят девятом году. Это всего лишь вытекало из обмолвок самого Хедли. Почему бы не пробить предыдущий год?

— Мы не станем больше тратить время и деньги на проверку ложной, как я уже подозреваю, информации. Нам теперь известно, что вовсе он не был безутешным вдовцом с разбитым сердцем, каковым притворялся. И что, против нашего убеждения, жил он не в Кенте, а в Виктории.

Барнаби встал и повернулся к карте, висевшей на стене за его стулом. Крупной карте Мидсомер-Уорти, полученной с помощью аэрофотосъемки.

— Боюсь, все, кого мы до сих пор опрашивали, знают только то, что внушил им Хедли. Чтобы раскопать что-нибудь действительно полезное, нам надо поговорить с кем-то из его прошлого.

Барнаби потрогал указательным пальцем головку булавки, воткнутую в «Приют ржанки» на карте, и подумал о заезжей знаменитости, которая «разогналась», как выразилась миссис Клэптон, и сбежала в ночь убийства. Где-то Дженнингс теперь?

Никакой официальной публикации не было, но посещение писателем дома убитого в тот роковой вечер, безусловно, освещалось средствами массовой информации. Маловероятно, что Дженнингс не читал и не слышал этих новостей либо оставил их без внимания.

В таком случае почему он не объявился? Ответ «потому что виновен» напрашивался сам собой. Правда, существовала еще одна, глубоко тревожившая инспектора альтернатива. А вдруг Дженнингс не объявляется, потому что не может этого сделать? Другими словами, что, если они ищут не главного подозреваемого, а вторую жертву?

Сью сидела в своей тесной, неубранной гостиной, где красноватые стены, казалось, все еще вибрируют после хлопка дверью, и кусала ногти. Она была одна дома, а ее терзало желание рассказать хоть кому-нибудь, кому угодно о Рексе и об их весьма необычном разговоре.

Она попыталась поделиться с Брайаном, однако он, придя сегодня домой, вел себя так странно, что Сью разозлилась и оставила всякие попытки.

Брайан ворвался в дом с криком «Чаю! Скорее чаю!», сел за стол, энергично перемешал еду на тарелке, при этом ничего не съел. Он все смотрел на часы и постукивал ногтями по краю стола.

После еды он почистил зубы, а через полчаса Сью услышала, что муж снова их чистит, прополаскивая рот и сплевывая бессчетное количество раз. Из ванной он вышел, дыша в сложенные лодочкой ладони и подозрительно принюхиваясь.

Потом Брайан побежал наверх, и до Сью донесся шум выдвигаемых и задвигаемых ящиков, клацанье и звяканье плечиков для одежды. Спустился Брайан с целым ворохом рубашек и снова засел в ванной. На этот раз он вышел с мокрыми волосами, висевшими тонким крысиным хвостом, весь розовый от растирания мочалкой. Потом, снова взглянув на часы, уселся на диван с соединенными скрепкой листками и принялся перечитывать свою пьесу.