Кэролайн Грэм - Написано кровью

— О да, сэр, — согласился Трой, который впервые познакомился с малышкой Картер лет пять назад.

Эди привели в участок, когда ее мать, прикрываясь ребенком, воровала в магазине. На девочке было длинное, мешковатое пальто из искусственного меха, а-ля медвежонок Тедди, и все хитро подшитые к подкладке карманы оказались набиты сигаретами и сластями — хоть сейчас открывай магазинчик на углу. Отнюдь не безобидная сладкая пампушка, мягко выражаясь.

— Очень талантливые. А жизнь с самого начала ополчилась против них. Но ничего, они не сдаются.

— Совершенно с вами согласен в этом вопросе, мистер Клэптон, — поддержал Трой. «Надо же, он еще и мыслитель! Да этот чувак не знает, когда жрать, а когда срать. Небось, просто нарезают круги вокруг него, вот и все занятия».

— Девочка особенно способная. — «Ну все, это в последний раз я ее упоминаю, — сказал себе Брайан. — Самый последний. Правда, имени ее я теперь не назвал, но все равно. Остановись, пока не поздно!»

Трой только улыбнулся в ответ, хотя, конечно, заметил и дернувшийся кадык, и слегка участившееся дыхание, этот сексуальный драйв. Трепет. Легкую вибрацию. «Ну а как же, это же награда для педагога. Несовершеннолетняя притом. Проказник, проказник…»

Сообщив, что он молодой отец, Трой задал несколько вопросов про обучение детей. Брайан в ответ подробно рассказал ему… о себе. И Трой позволил Клэптону говорить. Это был прием шефа, тот прибегал к нему, когда припрятывал что-нибудь в рукаве. Он называл это «дать почувствовать разницу».

Сначала выманите грызуна. Пускай раскроется, разговорится, утратит бдительность. Поманите его лучшим кусочком сыра. Пусть обнюхает его. Откусит кусочек…

Почувствовав себя уютно и свободно, как в домашних тапочках, Брайан разглагольствовал о том, как пренебрег Кембриджем, этим питомником снобов, и предпочел ему педагогический колледж в Аттоксетере. Его бесцветные глаза заблестели за стеклами шубертовских очочков. Даже тусклая щетка усов встала торчком от гордости и удовольствия.

Трою, которому мама с детства внушала, что хвастаться нехорошо, его похвальбы наскучили не меньше, чем жалобы и слезы.

— Все это очень интересно, мистер Клэптон, — вежливо солгал он, — но, может быть, вернемся к нашему делу?

— О! — Брайан уже почти забыл, зачем они здесь. — Да, хорошо.

— Всего одна мелочь. — Трой пошуршал страницами блокнота, притворяясь, будто ищет запись. — В ночь, когда был убит мистер Хедли… Вы сказали нам, что в ту ночь… — еще пошуршать, на этот раз подольше, — выходили из дому где-то… давайте посмотрим… где-то без четверти одиннадцать. Свернув направо, вы обошли Зеленый луг. Кажется, вы назвали это «проветриться», так?

— Да, — ответил Брайан после некоторой паузы.

— Так оно и было?

— Так и было. У меня «да» — это «да», а «нет» — это «нет», сержант, что подтвердит всякий, кто меня знает.

— Боюсь, мистер Клэптон, у нас есть свидетель, который утверждает, что видел, как вы возвращались домой после полуночи. Более того, свидетель показал, что вы подходили к дому с противоположной стороны.

У Брайана было такое лицо, как будто на него внезапно напал… голубь. Ведь этот самый сержант буквально только что с подкупающим интересом слушал рассказ о его жизни! Трой улыбнулся. Или, по крайней мере, чуть раздвинул уголки рта и показал свои острые зубы.

— Э-э… в самом деле?.. Не знаю, кто этот ваш свидетель, но я бы задал ему в ответ несколько вопросов. Например, что заставило его прятаться в живой изгороди в столь поздний час и шпионить за людьми?

— Прятаться в живой изгороди?

— Ну, я-то никого не видел.

— Странно. Потому что вы непременно встретили бы его, если бы действительно возвращались с прогулки вокруг Зеленого луга.

Молчание. У Брайана на лбу заблестели бисеринки пота. Он закрыл глаза и вернулся на тридцать лет назад. Когда ему было три года, он подобрал на лужайке у соседей сливу, сочную, красную, сладкую «викторию», и принес ее домой. Родители, сильно встревоженные тем, что их единственный отпрыск так рано начал «влипать в неприятности», потащили его, плачущего, к соседям извиняться и возвращать «награбленное». После этого, уже зная, «на что он способен», мать с отцом неустанно работали над подавлением «основных инстинктов» Брайана.

Его научили, что общение с незнакомыми детьми или даже попытки поделиться с ними конфетами, приведут к неприятностям. Опасно приводить друзей домой или ходить к ним в гости. Дерзить взрослым, особенно тем, кто обладает хоть какой-то властью, даже опаснее, чем совершить уголовно наказуемое преступление. Любая дерзость способна ввергнуть твою семью в страшные несчастья. Брайан всей душой ненавидел родительское раболепие и низкопоклонство. Они выпотрошили его, поселили в нем страх и оставили беззащитным.