Кэролайн Грэм - Написано кровью

Телеверсии превосходны, но как бы ни были они привлекательны для зрителя, первоисточник, то есть книги, все же гораздо привлекательнее для читателя, потому что, читая книгу, ты волен по собственному разумению рисовать себе образ персонажа и для тебя он будет самым достоверным. Но есть еще кое-что, в чем романы о Барнаби превосходят телеверсии. Это разнообразие и глубина проработки характеров, не говоря уже о сложном и убедительном сюжете.

Из-за необходимости ужать историю телесценаристам приходится ее упрощать; образы героев не прописывают, опускают множество симпатичных деталей. В книге Барнаби гораздо интереснее, чем нам удалось показать в сериале. Его манера ведения допроса, неконфликтная, в стиле доброй беседы, такая увлекательная в книгах, невозможна в сериале: фильм требует от полицейского более яркого, более напористого поведения.

И сержант Трой, каким вы видите его на экране, сильно отличается от героя Кэролайн Грэм. В книгах Трой — интереснейший тип, столь же далекий от Тома Барнаби, как Северный полюс от экватора. В сериале его «пообтесали», сделав более привлекательным для телеаудитории. Да, остались намеки на грубость и простоватость, но они не настолько заметны, чтобы стать определяющими чертами. В телеверсии это просто симпатичный молодой человек. Надо сказать, что, несмотря на такое упрощение, а может быть, как раз благодаря ему, сержант Трой стал одним из самых любимых зрителями персонажей «Мидсомера».

Романы Кэролайн, в отличие от сериала, дают широкий социальный срез; в них выведено множество персонажей из разных слоев общества: аристократы и бедняки, молодые и старые, не слишком удачливые и просто распущенные, неуравновешенные и психически больные, счастливые и несчастные в любви. Писательница не только увлекательно и подробно изображает — она изучает жизнь своих героев. Изучение характера персонажа в конечном счете и ведет к раскрытию убийства. В сериалах же часто упор делается на экзотические подробности убийства, а не на личность убийцы. Телевизионщики преуспевают, но экранизация имеет свои минусы. Очень часто интересом к человеку как таковому жертвуют в погоне за эффектными, а иногда и курьезными сюжетными ходами, и даже если плоды этой погони оказываются столь же увлекательными, сколь и пользующимися спросом, безусловно, нечто весьма существенное для детективной истории в экранизациях теряется.

Но не отчаивайтесь! В книгах Кэролайн Грэм вы найдете это упущенное внимание к человеческой натуре, а значит, жизненная драма предстанет перед вами более реальной и доставит больше удовлетворения. Наслаждайтесь!

Джон Неттлз

Июль 2016

Потом, отвечая на вопросы полиции, они никак не могли прийти к согласию насчет того, кто первым упомянул Макса Дженнингса. Кто-то говорил, что Эми Лиддиард. Эми была уверена, что ее подруга Сью Клэптон. Сью в свою очередь кивала на Рекса Сент-Джона, который заявил, что этого никак не могло быть, поскольку он не только никогда не читал книг Дженнингса, но и вообще ничего о нем не слышал. Лора Хаттон допускала, что могла упомянуть о Дженнингсе, поскольку буквально на днях прочитала в «Харперс базар» о недавнем посещении писателем городка милях в двадцати от их деревни. Брайан Клэптон сказал, что кто бы ни был тот, кто заговорил о Дженнингсе, он, Брайан, обязан этому человеку самым тягостным вечером в своей жизни. Но и Эми, и Сью сошлись на том, что реакцию Джеральда на предложение пригласить Дженнингса иначе как «драматичной» и не назовешь.

Если верить Эми, работавшей тогда над романом-блокбастером, при словах «Макс Дженнингс» Джеральд буквально подскочил, побелел, задрожал, пораженный ужасом, стал дико озираться и как будто вздрогнул, словно от таинственного толчка. Так или иначе чашку с кофе он выронил. Тут же началась суета вокруг его заляпанных брюк. Кто-то принялся соскребать с ковра сахар и кофейную гущу. Лишь минут через десять все успокоились. Сью сварила свежий кофе, особого, шоколадно-трюфельного сорта, к которому Джеральд не притронулся и про который Брайан сказал, что его не отличить от какао.

Когда она внесла поднос, Джеральд стоял возле газового камина, отлепляя мокрые штанины от ошпаренных коленей, и приговаривал:

— Мне ужасно жаль. Как кольнет вдруг… — Он на секунду приложил руку к груди под тонкой белой рубашкой.