Николай Стародымов - След мстителя

— Ничего. Просто если мне потребуется у тебя переночевать, я могу рассчитывать?..

Подобным предложением она была обрадована и разочарована одновременно.

— Конечно, о чем речь?

— А речь о том, — внушительно проговорил Харченко, — что, если вдруг в этом возникнет необходимость, я тебе заранее позвоню. И ты мне дашь знать, если у тебя будет кто-то посторонний.

Она слегка смутилась. Женщина она незамужняя, посторонний вполне мог оказаться. И все же смущается — хочет в глазах Александра выглядеть верной лишь ему одному. Но возражать не стала, кивнула только:

— Хорошо.

— Погоди соглашаться. Если у тебя будет кто-нибудь посторонний, ты мне скажешь условную фразу… Скажем, так. Ты спросишь, один ли я приеду к тебе или нет.

Бровки опять взлетели вверх.

— Но зачем это, Саша?

— Просто на всякий случай — согласна, надеюсь, что случай может быть всякий? Но только если ты так спросишь, я буду знать, что к тебе приезжать в это время никак нельзя.

Марина хлопала длинными ресницами и молчала. Она поняла, что у нее могут оказаться нежелательные визитеры. Это было романтично, это было приключением. Об этом потом можно будет рассказывать подругам.

И это было страшно.

— Так мы с тобой договорились?

— Договорились.

Жизнь Александра в ее глазах всегда была окружена ореолом тайны и романтики. В тот раз он приполз, истекая кровью, именно к ней. Она помнила это, воспоминание ей льстило… И все же даже тогда Александр ничего ей не рассказал. И скрытности той она тоже ему не забыла. Любопытство — одно из ее самых развитых качеств.

Уже на пороге гость вдруг вспомнил:

— Как у тебя с деньгами?

Хозяйка растерялась:

— А что?

— Да ничего. Просто у меня сейчас имеется кое-что. На вот, возьми на первое время.

Он протянул Марине стодолларовую купюру. Она вспыхнула, мгновенно стала пунцовой. В глазах вскипело негодование, в котором немножно, совсем чуть-чуть, проглядывало то, что кардинально против некоторого вливания в свой бюджет она ничего не имеет…

— Ты что, офигел?! Да когда же это я у кого-нибудь деньги брала?

— Погоди, не кипятись, — Александр понял, что свалял дурака, не с того начал, и теперь пытался выкрутиться половчее. — Ты меня не поняла…

— Да что ж тут непонятного? — Она говорила резко, но без излишней оскорбленности. — Что я тебе, проститутка какая панельная?!. Или жена?! Мужчины больше никому денег не платят…

— Погоди, я сказал! — чуть возвысил голос Харченко. — Я же говорю тебе: возможно, в ближайшее время мне придется нагрянуть к тебе. Так должно же у тебя что-то быть под рукой, чтобы не оказаться тебе в обузу.

Получив более или менее логичное объяснение подношения, Марина чуть снизила тон, взяла банкноту и уже спокойнее покачала головой:

— Свистишь ты все, Харченко! Ну да ладно, коль у тебя деньги несчитанные, давай.

Уже на лестнице Александр усмехнулся. В любой женщине есть хоть чуть-чуть от проститутки. И от денег она никогда не откажется.

Увидев гостя, Павлик мгновенно сделался белее алебастра. Харченко не дал ему опомниться, втолкнул в квартиру и вошел сам, захлопнув за собой дверь. Лишь набросив цепочку, произнес:

— Ну, здравствуй, сукин сын! — и тут же сам же себя поправил: — Впрочем, желать тебе сейчас здоровья с моей стороны несколько некорректно.

Парень затравленно, во все свои девичьи глаза глядел на вошедшего.

— Надеюсь, ты один?

Павлик непроизвольно оглянулся на прикрытую дверь спальни.

— Понятно, — покивал Александр. — Ну что ж, придется беседовать при свидетелях.

Короткое движение — и хозяин с вывернутой за спину рукой беспомощно притих в сильных руках Александра. Так они и подошли к двери спальни.

— Там у тебя женщина или мужчина? — на всякий случай поинтересовался Харченко.

— Девушка, — плаксиво промямлил Павлик. — Зачем вы пришли? Я же вам все…

— Заткнись!

Чуть толкнул дверь. Открылась узенькая щель. Чтобы можно было поговорить, но увидеть его невозможно.

— Ау, кто в тереме живет? — окликнул насмешливо.

— Я мышка-норушка. А ты кто? — мгновенно среагировал веселый девичий голосок.

— Так вот, мышка-норушка, — перебил мститель. — У меня с твоим другом разговор имеется. Мы пообщаемся, а ты посиди в своей норке и не высовывай носик, чтобы его не прищемили. Договорились?

— А чего ж ты так строго?.. — капризно поинтересовалась «норушка».

— А потому что. Еще вопросы?

…Они потащились в большую комнату. Павлик по-прежнему молчал. Только косил все время налитый ужасом глаз за спину, где к самому затылку была подогнута правая рука.