Наталья Александрова - Зеркало Вельзевула

«Бред какой! — подумала Надежда. — Да по нему психушка давно плачет!»

И тут она услышала еще один голос, который звучал в этой комнате, сливаясь с голосом безумца в серебряной маске.

Это был детский плач.

Оглядев комнату, Надежда увидела в углу сжавшуюся в комок детскую фигурку.

Это была Лиза, дочка Полины.

Она скорчилась на полу и рыдала, глядя на неподвижную мать.

Надежда повернулась к Сатарову и прошептала:

— Сделайте же что-нибудь!

Сатаров чуть шевельнулся… но в это время человек в серебряной маске поставил свой бокал на алтарь и взмахнул рукой. В сторону Надежды и Сатарова полетела щепотка какого-то серебристого порошка. Надежда инстинктивно отшатнулась… и вдруг почувствовала, что тело не подчиняется ей, она застыла как статуя, не в силах шевельнуть рукой или ногой. Единственное, что она смогла — скосить глаза на Сатарова.

И она увидела, что он точно так же не может шевельнуться, что он тоже превратился в живую статую. Лицо его было искажено страданием от собственного бессилия.

Человек в серебряной маске бросил на них победный, самоуверенный взгляд и продолжил монотонно читать по своей книге:

— Услышь меня, Ахерон, злобное чудовище с пылающими, кровавыми, несущими смерть глазами! Чудовище, таящееся во тьме ночи и в пламени костров, пожирающих человеческую плоть! И ты, Бафомет, многоглазый демон, повелитель еретиков и лжецов! И ты, Дагон, ненасытный демон, жадно пьющий теплую человеческую кровь и пожирающий живую плоть! Услышь меня! Услышь мой взыскующий голос! Возьми меня под свое черное крыло!

Порыв ветра пронесся по комнате, едва не погасив все свечи.

— Услышь меня, Асмодей, владыка похоти, лишающий людей рассудка, застилающий их глаза багровым туманом! Услышь меня, Вельзевул, повелитель кусающих мух и жалящих скорпионов, властитель змей и сколопендр! Услышь меня!

Снова по комнате пронесся порыв ветра, и пол подземелья задрожал, как от чьей-то тяжелой поступи. Человек в маске прислушался к чему-то и взял в руку зеркало на серебряной ручке, зеркало в красивой серебристой рамке. Он поднял над собой это зеркало с торжествующим видом и воскликнул:

— Слава аду! Демоны услышали меня! Они придут… они примут меня в свой темный легион… они исполнят мои сокровенные желания…

С этими словами он сорвал с лица серебряную маску, как сбрасывает змея старую, отжившую кожу, под которой скрывается новая кожа — яркая, молодая, блестящая.

Но под маской была не молодая, новая кожа.

Под маской Надежда увидела бледное, болезненное лицо с пустыми, неживыми глазами. Лицо безумца, живущего в своем собственном, вымышленном мире, в своей темной норе, из которой он вылезает только для того, чтобы найти новую жертву.

Безумец заглянул в серебряное зеркало, точнее, выглянул в него, как пассажир выглядывает в иллюминатор самолета, пролетающего над волшебным тропическим островом. Над волшебным островом, на котором ему предстоит прожить долгие счастливые дни. Его неестественно светлые и холодные глаза загорелись адским пламенем…

И тут произошло что-то непонятное, что-то удивительное и страшное.

Надежде показалось, что таинственное зеркало втянуло в себя лицо безумца, выпило его, как пьет ребенок чай с блюдца. Ей показалось, что его бледное лицо вместе с его больной, безумной душой вытекло в овал зеркала, как остатки воды вытекают, закручиваясь маленьким водоворотом, в сливное отверстие ванны.

Раздался жалкий, мучительный крик, крик боли и отчаяния, который перешел в жуткий, мучительный вой, напоминающий волчий вой, несущийся над зимним заснеженным полем, — и безумец в черной хламиде рухнул на пол как подкошенный.

И в то же мгновение Надежда почувствовала, что тело снова стало подчиняться ей, как будто с нее сняли стальные оковы. Первым делом она подбежала к Лизе, обняла девочку, прижала к себе. Она гладила Лизу по волосам и тихо повторяла:

— Успокойся, не плачь, все будет хорошо…

Лиза еще какое-то время вздрагивала и всхлипывала, но наконец успокоилась. Тогда Надежда встала и подошла к алтарю, на котором лежала Полина.

Точнее, она уже не лежала, а сидела на каменном ложе, оглядываясь по сторонам ошалелым взглядом.

— Где я? — проговорила наконец она хриплым голосом. — Что это за место?

— Долго рассказывать!

— Мама! — закричала Лиза, вырываясь из рук Надежды. — Мамочка! Ты жива!

— Ой, Лизка… — лицо Полины сморщилось, как резиновая маска, а в глазах проступило узнавание и еще что-то вполне человеческое, — ты-то как здесь оказалась?