Наталья Александрова - Фермуар последней фрейлины

Девушка почувствовала, как все ее тело наливается свинцовой тяжестью…

И провалилась в темноту.

Беспамятство было недолгим.

Настя почувствовала удар, голова ее резко дернулась, и она открыла глаза.

Над ней стоял тот же самый полицейский, к которому она села в машину. В глазах его на этот раз был холодный интерес, с каким энтомолог рассматривает редкое насекомое.

Руку он держал чуть на отлете — видимо, только что ударил Настю по лицу, чтобы вернуть ее в сознание.

— Что, пришла в себя? — проговорил он удовлетворенно. — Можешь говорить?

— Вы никакой не полицейский!.. — отозвалась Настя слабым, едва слышным голосом.

— Удивительно догадлива! — усмехнулся мужчина. — Что ж, значит, говорить можешь!

Настя попыталась пошевелиться — и с ужасом поняла, что тело ей не повинуется. Она не могла поднять ни руку, ни ногу, не могла шевельнуть даже пальцем.

Могла она только говорить — и то с трудом — и видеть.

Впрочем, то, что она видела, не доставляло ей никакого удовольствия. Она видела только фальшивого полицейского, и за его спиной — голые бетонные стены без окон.

А еще она заметила в руке у мужчины какую-то книгу в кожаном переплете, по виду очень старую.

— Кто вы такой? — спросила она шепотом.

Голоса не было, потому что горло пересохло. Было такое чувство, что его сильно натерли наждачной бумагой.

— Будешь говорить, когда я скажу! — бросил он сердито. — А пока не трать силы, они тебе понадобятся.

— Что вам от меня нужно? — продолжала Настя, несмотря на боль в горле.

Теперь вместо шепота получался хрип умирающего.

— Вопросы здесь буду задавать я! — рявкнул фальшивый лейтенант резким раздраженным голосом.

Теперь Настя не назвала бы его симпатичным. Взгляд был жесткий, глаза смотрели сурово. Вдобавок при разговоре он неприятно облизывал губы. И как она раньше не заметила? И как же она ему поверила и села в его машину? Вот дура-то…

Да, но он показал удостоверение. Ой, да, конечно, фальшивое. Крошечкин — нарочно забавную фамилию выбрал, детскую какую-то, чтобы в доверие войти! И подкараулил ее возле театра, а сам сделал вид, что только что вышел оттуда. Нет, ну просто удивительно, до чего она оказалась доверчивой!

— Чем… чем вы меня накололи? — пролепетала Настя, с трудом шевеля губами.

Теперь ее голос напоминал шипение масла на раскаленной сковороде.

— Не все ли тебе равно? Название тебе ничего не скажет. Ты же не разбираешься в фармакологии! Не бойся, через час-другой все будет в порядке, ты станешь как новенькая! Если, конечно, ответишь на мои вопросы.

— Какие… какие еще вопросы?

— Что ты знаешь о своей прапрабабке?

— О какой еще прабабке? — удивленно переспросила Настя.

— Не тяни время! — рявкнул мужчина. — Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю! О твоей родственнице Анастасии Облонской!

Произнеся это имя, фальшивый полицейский поднял старую книгу, как будто призывая ее в свидетели. — И не вздумай мне врать — я могу проверить твои слова!

— Господи, да она умерла, наверное, сто лет назад! Кого сейчас интересуют эти давние дела?

— Меня интересуют! И я еще раз говорю — вопросы здесь задаю я! Рассказывай все, что о ней знаешь!

— Да почти ничего… она была сестрой моей прапрабабки… кажется, из очень знатного рода… фамилия ее действительно была Облонская… после революции она уехала из России, куда — не знаю… и все, больше я о ней ничего не знаю…

— А твоя бабушка — она ничего о ней не рассказывала?

— Ничего.

— В вашем доме было что-то, связанное с Облонской?

— Да откуда? С тех пор ничего не осталось! Сколько лет прошло, сколько событий! Революция, две войны. Если что-то и было, все давно продали или потеряли. Ах да — сережки остались. Простенькие такие сережки с маленькими камушками.

Настя вовсе не собиралась рассказывать этому типу все о серьгах, тогда пришлось бы вмешивать в дело Сергея, а вот уж этого она точно не сделает. И вообще, нужно поменьше болтать, предупреждала же ее тетя Дуся.

Ой! Вдруг словно молния пронеслась в мозгу. Да ведь этот тип — тот самый подозрительный корреспондент, что приходил к тете Дусе. Точно он, больше некому. Фальшивый корреспондент, фальшивый полицейский с фальшивой улыбкой. Но тогда ведь он — убийца… Настя закричала, если бы могла.

— Ну, сережки — это ерунда, — сказал фальшивый Крошечкин. — А больше ничего не было?

— Ничего.

— Постарайся напрячь память. Может быть, что-то, что кажется тебе незначительным?