Дмитрий Петров - Призрак киллера

— Благодарю вас, — учтиво ответил Щелкунчик и, повернувшись к даме, спросил: — Теперь вы спокойны? Теперь вы уверены в чистоте моих намерений?

— Пожалуй, — ответила она, поколебавшись. — Во всяком случае вы очень оригинальны…

Она замешкалась, роясь в своей сумочке.

— Только мне все равно нужно сначала зайти к себе, — сказала она.

— Нет, — возразил тут же Щелкунчик. — Этого не надо. Если вам нужно в туалет, пройдите, пожалуйста, вот сюда, в холле. Я подожду вас тут, у стойки.

Когда они наконец поднялись в номер к Щелкунчику, дама была окончательно заинтригована. Она села в предложенное ей кресло и вопросительно взглянула на своего удивительного знакомого.

— Ну? — спросила она нетерпеливо. — О чем вы хотели со мной поговорить? А то у меня сегодня прямо какой-то вечер вопросов и ответов.

Щелкунчик предложил даме сигарету и осведомился о том, как ее зовут.

— Нина, — сказала женщина. — Нина Сергеевна, если хотите. Но вообще-то я привыкла быть просто Ниной. Вы ведь знаете, что я журналистка. У нас принято обращаться по именам.

— Нет, не знаю, — ответил Щелкунчик. — Откуда я могу знать, что вы журналистка?

Сам он при этом подумал, что журналистика буквально преследует его по пятам в этом городе. Сначала инженер в ресторане спросил, не журналист ли он сам. Потом журналисткой оказалась соседка по номеру американка Алис… Теперь и эта Нина тоже представилась журналисткой. Похоже, все Синегорье состоит из журналистов и убийц…

— А я думала, что вы все знаете, — разочарованно и насмешливо протянула Нина, вполне профессионально выпуская сигаретный дым через ноздри. — Всегда считалось, что органы знают все про всех.

— Какие органы? — удивился Щелкунчик, и Нина усмехнулась невесело:

— Что вы дурака валяете? Понятно же, что вы из этих самых органов… Как вы там теперь называетесь — ФСБ или как там еще? КГБ, одним словом. Я все ждала, когда вы появитесь рядом со мной. Ну, вот и дождалась.

Она открыто и неприязненно взглянула на Щелкунчика и деланно улыбнулась.

— Никогда не думала, что стану такой важной персоной — за мной послали человека аж из Москвы, чтобы следить за мной. Не могли здешнего соглядатая приставить…

Щелкунчик был в смущении. За последний час его уже второй раз приняли за сотрудника правоохранительных органов. Правда, Вадик был уже мертв теперь… Но все равно, тут была какая-то ирония судьбы — киллера регулярно принимают за сотрудника спецслужб.

— И что вы хотите от меня узнать? — спросила Нина нетерпеливо. Потом подумала и добавила: — Кстати, вы не хотите предъявить мне ваше удостоверение? Вы ведь обязаны по закону, как я слышала.

— У меня нет никакого удостоверения, — ответил Щелкунчик. — С чего вы взяли?

— Тогда я могу идти? — спросила агрессивно дама и сделала движение, чтобы подняться из кресла. — Если вы не хотите предъявить мне свое удостоверение, то и не можете задерживать. Я правильно понимаю законы?

Щелкунчик остался недвижим, он как будто не заметил движения Нины к двери, не придал ему значения.

— Я и не думал вас задерживать, — сказал он строго и серьезно. — И ни одним словом не дал вам понять, что задерживаю вас и вообще имею какое-то отношение к спецслужбам. Так что ваши издевательства совершенно напрасны. Я с самого начала просил вас поговорить со мной как частное лицо. При чем тут удостоверение?

Наверное, его рассудительный тон подействовал на журналистку, потому что она несколько успокоилась.

— А как мне вас называть? — поинтересовалась она. — По имени-отчеству или все-таки по званию — товарищ майор, например? Или вы подполковник? Не удивлюсь, если мне оказана такая честь…

— Зовите меня Щелкунчик, — сказал он. — Этого вполне достаточно, и всем понятно.

— Всем — это кому? — уточнила Нина.

— Всем, кого это интересует, — ответил он. — Меня так назвала однажды моя дочка. Когда она была совсем маленькая, я разгрызал для нее грецкие орехи и сломал себе зуб. Вот она тогда и назвала меня Щелкунчиком. Мы как раз читали эту сказку. Можете посмотреть. — Он ощерился и нагнулся к женщине, показывая сломанный зуб.

— Могли бы и новый вставить, — сказала она, невольно усмехнувшись, но глаза ее потеплели.

— Не могу! — отрезал Щелкунчик. — Это мне дорого как память.

— Странные нынче пошли кагэбэшники, — вздохнула Нина, гася сигарету в пепельнице.

Щелкунчик вдруг подумал, что, может быть, и не стоит разуверять журналистку в ее уверенности относительно его причастности к спецслужбам. Пусть думает так, если уж ей кажется, что он — агент ФСБ. Смешно, конечно, но пусть…