Дмитрий Петров - Призрак киллера

И парень, стоя на четвереньках в пустынном широком коридоре, безнадежно повторял следом за диктующим ему Щелкунчиком.

— Благородный господин… И благородная госпожа, — бормотал парень, низко опустив голову к полу. — Простите меня за то, что я позволил себе непочтительность к вам… Мой отец — алкаш и подонок, а моя мать — грязная проститутка… Поэтому я и вырос такой вонючей свиньей… Простите меня, вонючую свинью, я больше никогда не буду приближаться к приличным людям…

Щелкунчик диктовал все это, стоя над ним и периодически озираясь в оба конца гостиничного коридора. Он не хотел, чтобы кто-то посторонний увидел эту странную сцену…

Когда парень закончил, Щелкунчик сказал ему:

— Хорошо. Видишь, ты все правильно сказал. Теперь мы покажем барышне, какая ты на самом деле скотина. Чтобы и у тебя самого не оставалось никаких сомнений.

После этого он нагнулся и нанес два страшных удара ребрами ладони по почкам парня на четвереньках. Он знал, куда следует бить. Когда Щелкунчик еще служил командиром роты, в его роте было двое «дедов»-солдат, которые были большие мастера издеваться над молодыми бойцами. И вот такие удары по почкам были их коронным номером… После таких вот ударов по почкам один молоденький солдатик из интеллигентной семьи пытался повеситься в каптерке… Щелкунчик тогда узнал обо всем и отдал обоих «дедов» под трибунал, сделав при этом все, чтобы тех «закатали» каждого на два года штрафного батальона… Но приемчик он все же запомнил. Теперь это ему пригодилось.

Парень получил удары по почкам, отчего дико закричал и содрогнулся всем телом. После этого он, потеряв устойчивость, упал плашмя на живот. А когда спустя пять секунд Щелкунчик заставил парня опять подняться, внизу расплылась лужа… Почки не выдержали резкого удара, и парень обмочился. Как и было задумано с самого начала.

— А теперь ползи отсюда, — приказал Щелкунчик. — Только медленно ползи, чтобы мы могли видеть, как ты извиваешься… И чтобы больше мне на глаза не попадался.

Парень пополз, оставляя за собой на ковре мокрые дорожки вытекающей мочи и подвывая в голос. Алис испуганно, без улыбки, смотрела на Щелкунчика. Видно было, что все происходящее произвело на нее огромное впечатление.

— Теперь вы можете спокойно спать, — сказал Щелкунчик. — Они больше не придут сюда и не побеспокоят вас.

Они стояли в пустом коридоре, где только что происходили все эти волнующие события, и сейчас только Щелкунчик вспомнил, что он в нижнем белье. Но девушка, казалось, совсем не обратила на это внимания. Она дрожала, теперь это было явственно видно. Руки ее тряслись, лицо было перепуганное…

— Вы не могли бы зайти ко мне? — сказала она нерешительно Щелкунчику и при этом попыталась улыбнуться: — Мне очень страшно сейчас… А мы могли бы выпить кофе…

«Как это глупо, — подумал Щелкунчик. — Тем более что по ночам я не пью кофе… Но не отказываться же, если она и вправду боится».

— Я оденусь, — сказал он и, войдя к себе в номер, натянул штаны и рубашку. Когда он вошел в комнату Алис, та уже ставила кипятильник в воду для кофе.

Она рассказала Щелкунчику о том, что произошло. Он не все сразу понял из ее англоязычных объяснений, но потом смысл до него дошел. Тем более что вариантов случившегося и не могло быть много…

Алис отправилась вечером ужинать в ресторан при гостинице. Довольно опрометчивый поступок для молодой женщины. Щелкунчик никогда не бывал за границей, но предполагал, что и там, наверное, одинокая красивая женщина может привлечь к себе внимание, если поздно вечером пойдет в ресторан без сопровождения хотя бы подруги…

«Что ж, наверное, она оригиналка, — подумал Щелкунчик про Алис. — Да и к тому же она — журналистка, а у них, наверное, свои особые правила поведения… Богема…»

В ресторане все было очень мило, а потом на Алис, конечно, обратила внимание компания вот этих парней. Это было совершенно естественно — красивая женщина, нарядно одетая, да еще ужинающая в одиночестве.

Сначала парни приглашали ее потанцевать, и Алис соглашалась.

— Мне было интересно пообщаться с ними, — объяснила она с жалкой улыбкой, разводя руками.

Потом, когда у парней прошло первое смущение перед иностранкой в их глухомани и свое стал брать выпитый ими алкоголь, их приставания стали все более настойчивыми и в конце концов невыносимыми.

— Я позвала официанта, — сказала Алис, чуть не плача. — Но официант сказал, что не может защитить меня. Он сказал, что это мои проблемы и что я сама виновата.