Дмитрий Петров - Призрак киллера

— И что у вас с носом? — тут же поинтересовался другой мужчина, разглядывая потрепанное лицо Щелкунчика.

— Упал по дороге, — сказал Щелкунчик дерзко. — Шел к вам, да и упал… Потом поднялся и пришел.

Затем он кивнул на кровать у стены и, решив сразу перейти в наступление, спросил грубо:

— Трахаться будем?

Наступила пауза, мужчины внимательно разглядывали его, присматривались. Щелкунчик и сам глядел на них. Они были примерно одного возраста, лет сорока. Один полненький, чернявый — это, несомненно, Яков Бекбулатович, о котором говорила Нина. Значит, он тут главный, в этой тройке… А может быть, и нет, посмотрим…

— С кем вы тут собираетесь трахаться? — спросил в ответ на дерзость один из мужчин — длинный, сухопарый, с залысинами на блондинистой голове. — Вы увидели тут кого-то подходящего для этой цели?

Видно было, что этот дядька тут самый строгий, он явно решил поставить Щелкунчика на место.

Но этого не вышло, Яков Бекбулатович был твердо настроен на мирное течение разговора. Он засмеялся, покрутил головой и сказал:

— Да нет… просто Щелкунчик специалист по педерастам в последнее время. Вот у него и ассоциации…

Это был намек, и он не должен был повиснуть в воздухе, остаться без ответа.

— Что вы имеете в виду? — тут же подскочил Щелкунчик.

— А разве это не вы убили Алексея Кислякова? — спросил тихим голосом Яков Бекбулатович. — Брата Нины не вы разве прикончили? Или как?

Опять наступила пауза, и после нее Щелкунчик вздохнул.

— Откуда вы можете знать такое? — сказал он. — Нина вам такого сказать не могла.

— Естественно, — вмешался опять светловолосый, долговязый. — Нина не знает о том, что вы сделали с ее братцем… А мы — знаем, так что не думайте. Легко обмануть доверчивую женщину. Но мы-то не женщины и уж совсем не доверчивые…

— Да, это заметно, — сказал Щелкунчик, решив больше не рыпаться и лучше послушать, что ему скажут. Свой характер он уже показал, теперь можно было узнать, чего от него хотят, зачем пригласили сюда.

Двое мужчин так и не сочли нужным представиться, свое имя назвал только Яков Бекбулатович, про которого Щелкунчик с самого начала правильно догадался, что это именно он.

— Мы про вас вообще наслышаны, — сказал он, пододвигая Щелкунчику пепельницу и стопку, в которой плескалось нечто янтарного цвета. — Это виски. Угощайтесь, пожалуйста.

Но Щелкунчик решил, что выпить он еще успеет, а сейчас совсем не время для этого.

— Откуда наслышаны? — только спросил он настороженно. Этого еще не хватало…

— Слухом земля полнится, — ответил уклончиво Яков Бекбулатович, взглянув на золотой «Ролекс». — Времени уже довольно много. Все устали, а вы, наверное, больше других. Вообще, вам можно удивляться — за такой короткий срок вы сделали так много. Кисляков, потом Барсуков… А ведь его хорошо охраняли, мы знаем…

— Можете принять это за комплимент, — вставил долговязый. Он оказался вообще желчным дядькой…

— Мы хотим вас перекупить, — в конце концов перешел к делу Яков Бекбулатович. — У нас есть дело, и мы подумали, что вы должны с ним справиться. Раз уж вы все равно «развязались» с банком «Солнечный». Мы ведь правильно понимаем, что вы больше не работаете на них?

Щелкунчик счел за благо вообще ничего не отвечать на это. О таких вещах не говорят — просто все, кому нужно, знают.

— Кстати, отчего вы перестали сотрудничать с «Солнечным»? — вдруг спросил мужчина, до этого молчавший — среднего роста, в роговых очках.

Щелкунчик задумался ненадолго, потому что ему впервые предстояло внятно ответить на вопрос, ответ на который он точно не мог дать и самому себе.

— Они захотели, чтобы я убил Нину, — наконец ответил он.

— Ну так что же? Что вас остановило? — спросил тут же долговязый. — Странная у вас логика… Брата ее вы могли прикончить… Отчего же не захотели и сестру? Для ровного счета…

— Не захотел, — коротко и просто ответил Щелкунчик. Потом помолчал и добавил: — Я вообще больше не хочу этим заниматься… Не хочу, и все.

— А по какой причине? — хором спросили Яков Бекбулатович и долговязый.

— Есть причина, — ответил Щелкунчик неторопливо, — но она касается меня одного… Просто не хочу, этого достаточно.

— Совсем не хотите или именно Нину не захотели убивать? — уточнил парень в роговых очках.

— Нину… И вообще — тоже, — произнес Щелкунчик твердо.

— Ах, любовь, — издевательски сказал долговязый. — Ах, любовь — это сон упоительный. А еще говорят, что любовь не облагораживает человека. Еще как облагораживает! — Он откинулся на спинку дивана и передернул узкими плечами. Его худое длинное лицо приняло насмешливое глумливое выражение. Щелкунчику это окончательно надоело.