Андрей Воронин: Последнее купе

– Ленка, – проговорил он.

– Да? – отозвалась Лозовская голосом сомнамбулы.

– Елки-палки, Ленка. Ты понимаешь что-нибудь?

– Не знаю, Жора.

– А я понимаю. Это не тамбур и не полка в душном вагоне.

– Наверное.

– И мы с тобой живы. Оба. Шуба и Кафан гниют где-то, а мы – живые и будем жить до старости. И это лучшая гостиница в городе. Ты понимаешь, о чем я?

Лена посмотрела на него и сказала ясным голосом:

– Да. Теперь понимаю.

– Тогда пошли.

Они вышли из спальни и вернулись в ванную, где о мраморные берега разбивался Индийский океан с ароматной пенкой «Шварцкопф». Жора помог Лене раздеться и аккуратно развесил ее синий костюм на специальных плечиках, а потом разделся сам. Потом они вошли в теплую воду, и сначала Жора лежал в одном углу ванны, а Лена в другом, между ними плыли пенные архипелаги. Но когда Жора закурил сигарету, Лена попросила:

– Дай мне тоже.

Тогда Жора воткнул в рот еще одну сигарету и поплыл к ней, хотя все бинты на руке у него мигом намокли, и, конечно, проще было встать и подойти, но у него была страшная эрекция, он не хотел, чтобы она видела. Потом они лежали рядом и курили, и Лена, конечно, видела сквозь пену все эти дела, и даже легонько разогнала пену ладошкой, чтобы разглядеть лучше, но ничего не говорила. Когда сигарета кончилась, она стала мыться, Жора смотрел на нее снизу вверх, тоже все видел и тоже ничего не говорил.

А позже они обнимались на бескрайней постели в спальне – тридцать зеркальных Жор и тридцать зеркальных Лен, еще не обсохшие, хотя потом вода высохла очень быстро. Жора гладил ее по спине и чувствовал, как она нагревается под его рукой, словно электрочайник, он принялся гладить ее везде, а в голову почему-то лезли Кафан и Шуба, и брат Паша в своем четырехэтажном дворце – и от всей этой грязи, как ни странно, Жорина эрекция совсем взбесилась и чуть не улетела в потолок. Жора очнулся и увидел, что Лена смотрит на него и дышит так, будто хочет сказать что-то очень важное.

– Прости, я что-то не то делаю? – спросил он.

Лена прикрыла глаза и ответила тихо:

– Нет. Давай, Жор, не тяни.

– Ладно, – сказал Жора.

Ему показалось, что о чем-то важном Лозовская так и не сказала, но сейчас это было неважно. Тридцать зеркальных Жор и тридцать зеркальных Лен на время перестали существовать, слившись в единое целое.

Когда они вышли наконец из спальни, на столе в гостиной дожидался роскошный буржуйский обед с икрой, устрицами и «бордо бланк». Они, не одеваясь, сели за стол и умололи все в одну минуту, и выпили вино, а потом Лена спросила:

– А теперь что?

Жора сказал:

– Надо подумать, крошка. Я буду ходить взад-вперед и думать, ладно? Так у меня лучше получается.

Он прошелся по гостиной, а потом еще взял Лену на руки, чтобы думалось еще лучше и чтобы она не видела его эрекцию. Перебитая левая рука сразу заныла, но Жора не обращал внимания, он ходил от окна к двери и обратно, слушая музыку, льющуюся из-под потолка, наступая на самый мягкий в мире ковер и чувствуя под рукой теплую кожу Лены Лозовской.

Потом наконец он все придумал и направился в спальню.

Жора проснулся. Он вспомнил, что Паша просил позвонить, когда они устроятся в гостинице. На часах было 17.06. Лена лежала на животе, разметав в стороны руки и ноги, она спала. Жора тихо поцеловал ее в обратную сторону коленки, затем поднялся и стал искать телефонный аппарат. Его нигде не было видно – ни на столе, ни на зеркальной полке, нигде, но Жора отлично понимал, что в номере с мраморной ванной и кондишеном уж какой-нибудь худой-бедный телефон должен быть обязательно.

Наверное, это какая-то радиотрубка, догадался он, безуспешно обыскав весь номер. Закинули куда-то, когда прибирались.

Он отодвинул диван в гостиной, залез в сервант, потом стал выдвигать ящики в бельевом шкафу. В самом нижнем он увидел небольшой пластиковый пакет. У Жоры внутри сразу екнуло, будто все это когда-то уже происходило с ним, и точно такой же пакет он находил раньше.

В пакете лежал журнал с голыми бабами и мешочек с бурой травой.

Жора открыл мешочек и понюхал.

Анаша.

Он сел на диван и задумался. Он ничего не понимал. Он даже хотел пойти разбудить Лену Лозовскую, но потом подумал, что вряд ли от этого будет толк.

Опять журнал и опять трава. Черт-те что. Жора включил телевизор и уставился на экран пустым невидящим взглядом. Наверное, это какая-то пространственно-временная петля, думал он, аномалия, это как в «Лангольерах», когда ни с того ни с сего попадаешь в прошлое, только это прошлое оказывается не вокруг тебя, оно внутри бельевого шкафа, в самом нижнем ящике. Жора открыл журнал, пролистал. Нет, это не «Fufu», конечно, и картинки другие, хотя на ту же тему.