Андрей Воронин - Последнее купе

Неожиданно она обнаружила, что стоит в какой-то очереди, кругом баулы и незнакомые рассерженные лица.

– Ну, куда претесь, молодежь? – гаркнул кто-то ей в самое ухо.

Это очередь в вагон, здесь почему-то больше всего народу. Впереди – взмокшая от пота спина, это Жора. Он схватил Лену за руку, как капкан, и тянет за собой к вагону, небрежно раздвигая плечом пассажиров.

– Пустите, мы провожающие! – кричит он охрипшим голосом.

Мелькнуло удивленное лицо проводницы. Мелькнуло и исчезло. Лена взлетела вслед за Жорой по крутым ступенькам в тамбур. потом – узкий коридор, девочка в спортивном костюме набирает кипяток из «титана». Уличный шум сменился ватным гомоном плацкартного вагона. Лена споткнулась о чьи-то сумки в проходе.

– Шевели ногами! – прорычал Жора, обернувшись.

Они прошли в другой конец вагона (Лена споткнулась еще раз) и оказались перед дверью уборной. Жора развернул девушку спиной к выходу в коридор:

– Стой так, не шевелись. Чтобы в окно не увидели.

Он достал из кармана цилиндрический стержень с утолщением на конце – ключ, узнала Лена, такими ключами пользуются проводники. Жора одним резким движением отпер уборную, схватил Лену за руку, втолкнул ее внутрь. Потом вошел сам. Запер дверь на защелку.

– Ну вот, мы и дома, – сказал, выглядывая в окно. – Располагайся. На станции туалеты запирают, минут десять-пятнадцать еще нас никто не побеспокоит. А потом подыщем место получше.

– Но я не хочу в Мурманск! – крикнула Лена. – Что я там за.

Он приложил палец к ее губам.

– Тш-ш… Не хочешь, пересядешь, поедешь обратно. А здесь – нас ищут. Этот твой кретин на «вольво» наверняка уже.

Лена подумала, что с нее хватит. Довольно. Он обращается с ней, как с куклой – не спрашивая, тащит за собой, куда хочет, молчит, не отвечает, будто он здесь умнее всех, и ей самой рта не дает открыть!

Она ударила Жору по руке, оттолкнула.

– Да пошел ты!.. Опять какие-то уборные! Опять сто восемьдесят третий поезд! Опять: закрой рот, детка, а не то. Замечательно! С меня хватит! Может, изнасилуешь меня, как эти..? – Она увидела надвигающееся Жорино лицо, перекошенное то ли от злости, то ли от растерянности. – Давай, Пятаков, вперед, музыку включить погромче?

Удар. Лену отшвырнуло в сторону, она врезалась бедром в умывальник. Жора подхватил ее, ударил еще раз. Щека будто одеревенела, в ушах – перезвон.

– Молчи, Лозовская. Или я тебе туалетной бумаги в рот напихаю.

Его губы шевелились совсем рядом, Лена видела рыжеватую щетину на подбородке и прыгающий кадык.

– Не смей. – прошептала она.

Вагон дернулся. Одно за другим, как по эстафете, лязгнули сцепления. Жора отодвинул девушку в сторону, подошел к окну.

– Тронулись, смотри-ка, – сказал он как ни в чем не бывало. – У тебя сигареты случайно нет?

– Я тебя ненавижу.

– Только защелку не трогай. Сейчас проводница ходит по вагону, проверяет билеты, лучше не попадаться ей на глаза.

Он опустил крышку унитаза, вопросительно посмотрел на Лену.

– Сядешь? Других мест нет.

Лена не шелохнулась. Жора пожал плечами, сел.

– Сутки не курил. Думал, на вокзале успею купить чего-нибудь.

Кто-то снаружи подергал дверную ручку. Жора напрягся, уперся ладонями в колени, словно ожидая команды «старт». Но ручка больше не шелохнулась. Поезд разгонялся все быстрее, стыки под колесами стучали чаще и внятней: туда-туда, туда-туда.

Лена повернулась к зеркалу. Ничего себе, классический анфас: на левой щеке расплывалось закатного цвета пятно, нос и глаза опухли, ворот футболки выпачкан в чем-то. На заднем плане сидел Жора, покачиваясь на крышке унитаза, угрюмо рассматривал пол. Рехнутый мерзавец, подумала Лена. Сумасшедший.

– Да скажешь ты мне в конце концов, что произошло? – вырвалось вдруг у нее.

Он поднял голову. На зеркале какие-то белесые точки – от зубной пасты или мыла, Жорино лицо тоже стало в точках. Помолчал, снова уткнулся в пол – наконец прожевал сквозь зубы:

– Они отца убили.

Отца? Лена не поняла.

– Какого отца?

– Родного. В Столине. На вокзале.

«Но этого не может быть!» – подумала она. Резко обернулась, наткнулась на пустой Жорин взгляд. Сейчас там не было ни злости, ни растерянности, только холодная тундра, пустота.

– Этого не может быть, – сказала Лена вслух. – Он не мог приехать, у него ведь нет таких денег.

– Я его позвал, – сказал Жора. – И он приехал. С чемоданчиком. Ждал три часа у киоска.

– Нет!

– Его Балчи убил, на каком-то пустыре. Чемодан забрал. Я пытался догнать, но там за забором пути были. и сто восемьдесят третий как раз от вокзала отходил, разгонялся. Балчи уцепился за последний вагон, он, гад, заранее все просчитал.