Андрей Воронин - Последнее купе

Не дожидаясь ответа, он резко повернулся и зашагал прочь.

Владимир Алексеевич положил бумажник на место. «Ах ты, шельма…» – проговорил он тихо вслед удаляющейся бочкообразной фигуре. У опытных взяточников существует выверенный до мелочей церемониал поведения, Владимиру Алексеевичу в свое время приходилось серьезно заниматься его изучением. Обращенная к собеседнику спина в этом церемониале может означать лишь одно: никакие деньги и в самом деле не помогут.

Вот и все.

Жорин отец остался один у киоска. Он достал из кармана трубку и, не зажигая, сунул ее в рот. У трубки был горький вкус ожидания.

Историю, приключившуюся с ним в эти два дня, он сам еще недавно воспринял бы как анекдот. Хрестоматийный случай: сын-лентяй имитирует собственное похищение, чтобы раскрутить папашу на круглую сумму, а отсталый в умственном отношении папаша залезает в долги и летит на выручку. и так далее. В результате родитель получает шиш с маслом, а сынок и его мнимые похитители пьют бурбон за успех мероприятия.

Анекдот, да и только.

Неужели Владимир Алексеевич, считающий проницательность одним из своих профессиональных качеств, неужели он поверил всему, что услышал по телефону в то злосчастное утро 25 мая?

Нет. Не поверил. Еще чего!.. И все-таки некоторое время спустя он с удивлением обнаружил, что обзванивает друзей и партнеров, убеждая срочно ссудить ему деньги без юридических проволочек, под честное слово. «Наверное, старею», – подумал тогда Пятаков. Еще некоторое время спустя в офис пришел улыбчивый посыльный из агентства «Авиа-Экспресс» и вручил ему билет на завтрашний рейс номер 4784 Ростов – Петрозаводск.

– Это мне? – удивился Владимир Алексеевич.

Посыльный назвал номер заказа и номер телефона, с которого звонили в агентство. Это был домашний телефон Пятакова. Он понял, что билет заказала жена – она уже была в курсе последних семейных проблем. Расплатившись за билет, Владимир Алексеевич вдруг окончательно понял… нет, скорее почувствовал, что тот резкий утренний звонок окончательно и бесповоротно расчленил жизнь его семьи на две половины: до и после.

Вечером, когда он вернулся домой, на руках у него было сто шестьдесят тысяч долларов наличными плюс пятнадцать тысяч, которые сумела одолжить жена. Всего сто семьдесят пять тысяч. И хотя супруги весь остаток вечера и все утро вплоть до вылета самолета в 14.40 продолжали поиски денег – больше не нашли и цента. В Ростове Владимир Алексеевич разменял крупные купюры бумажками по пять долларов и рассовал мелочь внутрь пачек, как это делают валютные мошенники, чтобы обмануть клиента. Уже сидя в самолете и слушая гул разогреваемых турбин, Пятаков попробовал представить себе ситуацию со стороны, он опять засомневался: неужели все это правда?

Да леший с ней, с правдой. На часах пятьдесят пять минут первого. Владимир Алексеевич устало прислонился к стене киоска. Когда проведешь четыре часа на ногах, практически не сходя с места, многое на этом свете начинает казаться чьей-то неумной шуткой.

Площадь почти опустела.

Мимо слонялись таксисты, ожидающие пассажиров с какого-то дальнего состава, да старушки с пивом-водкой. Продавец из сосисочной закрывал на ночь свое заведение, гремя металлическими ставнями.

Владимир Алексеевич ощутил сосущую пустоту в желудке. Он достал изо рта трубку и спрятал обратно в карман: вкус никотина уже не перебивал голод, а лишь дополнял его другими неприятными ощущениями. «Все, хватит. Ровно в час сворачиваюсь, – подумал Пятаков, очередной раз глянув на часы. – Позвоню домой, возможно, там уже есть какие новости. Потом пообедаю в ночном кафе. Потом. А что, собственно, потом?»

Со стороны вокзала к Владимиру Алексеевичу приближался мужчина в милицейской форме. Сначала это было лишь серовато-синее пятно на самом краешке периферийного зрения, которое постепенно оформилось в высокую фигуру, двигающуюся неторопливым, расслабленным шагом. Часы показывали 00.59. Милиционер направлялся в сторону мигающего желтым светом перекрестка.

– Простите, уважаемый! – окликнул его Пятаков. – Вы не подскажете, где тут можно позвонить по межгороду?

Мужчина вздрогнул и повернул голову. Владимир Алексеевич увидел бледное широкоскулое лицо, шевелящиеся тонкие губы. Милиционер произнес негромким голосом, словно боялся, что его подслушают:

– У второго светофора направо, через две минуты. И без импровизаций. Я внимательно слежу за вами.