Андрей Воронин - Дальнобойщики

— Я хочу напиться, — неожиданно заявил Егор. — Посидеть в баре, расслабиться.

Мельников перестал ходить по комнате, остановился и серьезно посмотрел на друга.

— Сейчас только обед.

— К черту. Составишь мне компанию?

— Ну-у-у. У меня, вообще-то, были планы. А-а-а. Ладно.

— Отлично!

— Куда пойдем?

— Как обычно, в «Лотос». Там симпатичная официантка.

Егор грустно вздохнул, вспомнив округлую попку, которая призывно виляла всякий раз, когда официантка проходила между столиков. После разрыва с Катей у него так и не было больше женщин. Да и не хотелось. А вот сейчас неожиданно пробудилось страстное желание обнять, прижать к себе и хотя бы на миг забыться в объятиях, представив, что рядом не чужой, а родной, близкий тебе человек.

Но этому не суждено было сбыться. В стельку напившись в баре, он уснул, уткнувшись лицом в стол, оставив раздобытую для него Александром красотку в полнейшем разочаровании.

На следующее утро Егор проснулся с жуткой головной болью. При каждом наклоне или повороте головы в черепе раздавался звон, а вчерашняя закуска подкатывала к горлу. Мучения продолжались целых три часа, пока выпитые пол-упаковки аспирина не возымели нужный эффект.

Стало легче, будто родился заново.

Ощутив прилив сил, Егор отправился к брату. При виде его Евгений испугался:

— Что это у тебя такой вид, словно корова пожевала? Глаза красные.

— И нос, — отшутился Егор.

— Понятно, пил?

— Был повод.

— Плохой или хороший?

— Если б знать! Просто захотелось упиться.

— Ну, тогда рассказывай, — потребовал Евгений.

Егор присел на стул.

— Попали мы с тобой, братишка, из одной кабалы в другую. Что делать, ума не приложу.

И он поведал брату о вчерашних событиях, о разговоре с Лысым и о человеке со шрамом. Затем спросил:

— Что ты об этом думаешь?

— И тебе даже не намекнули, как ты это отрабатывать будешь?

— В том-то и дело, что нет!

— Тогда будем ждать, — Евгений ободряюще улыбнулся.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Но если нас опять захотят поиметь?

— Будет видно. Чего сейчас переживать, нервничать? Нервы беречь надо.

Егор виновато опустил глаза. За своими проблемами он вовсе позабыл о состоянии брата. Ведь он недавно перенес инфаркт, а от него требуют совета, помощи. Нельзя его сейчас впутывать, загружать своими тревогами. Пускай выздоравливает.

— Извини.

— За что?

— Да так. Выздоравливай, я сам разберусь.

Неизвестность и беспокойство терзали Егора.

И только через сутки, когда явился незнакомый человек и сообщил, что его хотят видеть, он почувствовал, что разгадка близка. Волнение охватило его с еще большей силой. «Еще парочка таких деньков, и я наверняка стану неврастеником и поседею, — подумал он. — Или сопьюсь.» Последнее было наиболее вероятным.

Егора привезли к гостинице «Радуга», прозванной в народе «Шанхаем». Окрестили ее так, видимо, из-за вьетнамских и китайских «челноков», наводнивших в начале девяностых местный рынок. Они-то и облюбовали гостиницу в качестве пристанища и перевалочной базы. Отсюда и пошло название. Гостиница являлась самым приличным местом в городе, где за умеренную плату можно было выспаться в чистой постели, помыться, побриться, а в некоторых номерах и посмотреть телевизор.

Доставивший Егора к гостинице молчаливый азиат проводил его вовнутрь. Они пешком поднялись на третий этаж. Там их встретил еще один человек. Внешне ничего примечательного: приличная наружность, синие джинсы, мышиного цвета ветровка. Это в такую-то жару! Егор догадался, что она надета неспроста. Под ней спрятано оружие. А под благовидной внешностью таится душонка обыкновенного бандюги. Все они бандиты.

В номере находились трое: все тот же человек со шрамом, его флегматичный спутник и незнакомый лысоватый пижон. Последнего Егор видел впервые. Внешность и то, как мужчина держался, свидетельствовали о его принадлежности к работникам сугубо умственного труда. Это был не уголовник. На бандита он не походил. Скорее экономист или юрист, а может, политик.

Пахло сигарным дымом. Запах такой же, как в кабинете у Лысого. Из-за плотно задернутых штор свежий воздух практически не проникал в помещение. Густые клубы дыма собирались под самым потолком, образуя нечто вроде облака.

При появлении Шувалова лица сидевших, словно по команде, повернулись к нему. Они окатили его холодными безразличными взглядами, в которых не было даже намека на дружелюбие. Человек со шрамом изобразил на лице подобие улыбки. Она была похожа на оскал голодного хищника. На ум невольно пришло сравнение: три шакала рассматривают маленького несчастного кролика. Кроликом, конечно же, был он, Егор.