Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

За всеми этими перипетиями Аристарх Вениаминович, естественно, не заметил, как существо, ошибочно принятое им за белку, двигаясь вниз по каменистому склону прямиком к нему, еще несколько раз мелькнуло в просветах между стволами деревьев, едва различимое на фоне серых, поросших изумрудным мхом камней. Горбясь и припадая к шершавым стволам, оно передвигалось без единого звука, пока не достигло опушки леса прямо напротив погруженного в творческий процесс реставратора, метрах в двадцати от него.

Покровский по-прежнему ничего не замечал, пока его не отвлек от работы какой-то странный звук. Откровенно говоря, звук этот его не только и не столько отвлек, сколько напугал до полусмерти, ибо был не просто странным, а каким-то диким, потусторонним и вдобавок очень громким.

Вздрогнув и схватившись за сердце рукой, в которой держал перепачканную краской кисть, Покровский поднял голову и увидел, что напугавшие его звуки издает лошадь, до сего момента мирно пасшаяся поодаль. Ее вопли при желании можно было назвать испуганным ржанием, но, на взгляд Аристарха Вениаминовича, это были именно вопли ужаса и отчаяния существа, решительно неспособного совладать с внезапно подступившей паникой. Несчастное животное билось на привязи, рискуя переломать себе все четыре ноги, а заодно и шею. Потом колышек, к которому была прикреплена привязь, выскочил из земли, и лошадь, неловко, рывками переставляя спутанные передние ноги, отчаянно брыкаясь задними, мотая головой и высоко задирая хвост, хромающим неуклюжим галопом унеслась прочь, сопровождаемая металлическим позвякиванием волочившейся сзади цепи.

— Ну, знаете ли, — строго сказал ей вслед Аристарх Вениаминович, — вы бы все-таки постеснялись! Что это с вами?

Лошадь ему, разумеется, ничего не ответила, поскольку к этому моменту уже скрылась в соседнем проулке. Гвалт, поднятый дворовыми собаками в ответ на ее панические вопли, тоже начал понемногу смолкать. Аристарх Вениаминович помассировал ладонью грудь в районе сердца, где сейчас ощущалась какая-то пустота, словно этот важный внутренний орган, уйдя от испуга в пятки, до сих пор не вернулся на свое место, крякнул, укоризненно покачал головой и снова взялся за кисть.

Перед тем как возобновить работу, он, однако, чисто механически окинул взглядом опушку леса, пытаясь понять, с чего это вдруг взбесилась заморенная деревенская лошадка. Неужто комары допекли?

И вот тут-то Аристарх Вениаминович Покровский заметил то, при виде чего с ним едва не случился настоящий сердечный приступ. Прямо напротив, шагах в тридцати, на опушке леса из густых можжевеловых кустов, раздвинув колючие ветви, на него глядело существо, наружность которого заставила старого реставратора испустить тихий испуганный возглас и, побледнев, снова схватиться за сердце.

Перевернутый этюдник валялся на боку, и видно было, что его не отшвырнули пинком, как можно было ожидать, а просто ненароком уронили: рядом с тем местом, где он лежал, виднелись окруженные комками свежей, только что вывороченной земли отверстия, оставленные его заостренными снизу дюралевыми ножками. Тюбики с красками, кисти, пузырек с льняным маслом, пятнистая тряпка, о которую Аристарх Вениаминович вытирал кисти, — все это хозяйство лежало тут же, в траве, и выглядело нисколько не пострадавшим. Только большая, пестрая от выдавленных на нее красок палитра валялась далеко в стороне, как будто кто-то запустил ее по ветру с целью проверить, далеко ли она улетит, или просто с досадой отбросил, убедившись, что этот необычно яркий, пестрый предмет не представляет никакой кулинарной ценности.

— А вы уверены, что не сами его перевернули? — спросил хмурый Краснопольский, явно думая о чем-то своем.

— Представьте, да, — с достоинством ответил реставратор, — я в этом твердо уверен.

Он уже оправился от недавно пережитого шока, хотя от него до сих пор на пять шагов шибало валидолом. Правда, привести себя в порядок Аристарх Вениаминович не успел, и Глеб, несмотря на серьезность ситуации, с трудом сдерживал улыбку, глядя на его сине-зеленую бороду, желтый лоб, разноцветные щеки и черный, как у актера ТЮЗа, исполняющего роль пуделя Артемона, кончик носа.

Опустившись на корточки, Глеб осмотрел землю в поисках следов, но, как и ожидал, ничего особенного не обнаружил. Редкая, с трудом пробившаяся сквозь каменистую почву предгорья трава была примята, но и только: для того, чтоб на земле остался четкий след, тут было слишком твердо.