Ольга Гаврилина - Смерть на фестивале

Не почувствовав на другом конце никакого энтузиазма, она не отставала.

– Я могу сама подъехать, если вам так будет удобнее. Просто поговорим о Ванессе. – У Лолы был адрес Консоли, и она уже видела, что, сделав небольшой крюк, можно заехать к нему прямо перед работой.

– Извините, но я занят, – проговорил он угасающим нездоровым фальцетом.

«Вот засада! И никакое интервью с российским полицейским не поможет, если на передаче только один новый гость будет. Да и от родителей Ванессы нечего ждать особых откровений. А продюсер мог бы поведать зрителям об ее истеричном смехе, соответственно, Мацоли должны бы что-то на это ответить. И вот беседа подогревается, переходит в спор, и, возможно, открываются новые обстоятельства…»

– Вы в порядке? Может, вам лекарство нужно? – попробовала подойти с другой стороны Лола, хотя никто ей не говорил про нездоровье. – Я в течение часа могу подвезти. – Она, как говорила мама, «закусила удила» и не могла ничего с собой поделать – ей был необходим еще один гость на программе.

– Я вам все сказал. – Он не отключался первым, и это давало Лоле надежду.

– Ваше присутствие на передаче для нас просто незаменимо! – Это был ее последний аргумент. – Я, когда буду мимо вашего дома проезжать, все-таки позволю себе вас побеспокоить.

– Как хотите, – безучастно проговорил Консоли и отсоединился.

Она понимала, что можно выключить телефон или просто не ответить, но не впустить человека в дом – это совсем другое. Лола знала, что он не женат и живет один, но не исключала, что, приехав и надавив на звонок, услышит от домработницы или повара, что продюсера нет. Но ее было не остановить!

«Я потеряю всего полчаса, – приговаривала она, собираясь на работу, – правда, если не будет пробок».

Но, взглянув на навигатор, где дороги на ее пути были окрашены в тревожный красный, она засомневалась в своем плане. Выжидая, пока откроются ворота, она окончательно решила, что поедет прямиком на студию, тем более что ей понадобился бы еще час на разговор с продюсером, чего она сейчас никак не могла себе позволить. Значит, буду звонить ему периодически, достану так, что поймет, что согласиться на интервью обойдется дешевле – заключила журналистка и влилась в общий поток еле двигающихся автомобилей.

Она чуть не опоздала на летучку, но Дана уже прикинула партитуру эфира, выполнив все предыдущие указания, и не забыла про скрытые съемки с Веревкиным. Все были настроены по-боевому, так что закончили быстро, без лишних споров и бестолковых вопросов.

– Тебя директор канала спрашивал, – напомнил помреж.

– Догадываюсь. – Посещение директорского кабинета после длительных командировок стало своеобразным ритуалом.

Директор никогда не давал прямых указаний и не требовал плана программы. Как правило, это был общий разговор с частыми вкраплениями анекдотов, до которых он был большой охотник. Ей было жаль времени, но не пойти было нельзя. После такой беседы считалось, что дирекция одобрила передачу. А если учесть провокационные кадры с российским полицейским, игнорировать данное посещение совсем не следовало.

Поднимаясь на лифте к шефу, Лола упорно пыталась дозвониться Консоли, но никто не ответил. Секретарша тут же пропустила ее к начальству. С унылым чувством потери драгоценных минут журналистка толкнула дверь кабинета.

– О-о-о! Наконец-то! – Он даже привстал и заученным жестом указал на ближайший от него стул. – Как там в России, не замерзла? – Почему-то даже совсем не глупые люди в первую очередь вспоминали о климате, если речь заходила о России.

– Нет, все нормально. – Она специально отвечала односложно, надеясь, что так быстрее отделается.

– Тема Ванессы неплохая, особенно если ты еще и преступника найдешь. Но как ты будешь из положения выходить, если девушка действительно наложила на себя руки? Самоубийцы – это не твой предмет.

Журналистка не была ошарашена вопросом, так как и сама много размышляла об этом.

– Скорее всего, никак. Мы расследовали и узнали, что произошло на фестивале в Горске, постарались понять, как жила и работала эта девушка, предоставили кадры с мнениями и высказываниями людей, которые ее знали. Покажем ее дом и родителей, а зритель пусть решает, могла она это сделать по собственной воле или нет, тем более что итальянская полиция даже не касалась этого дела.

– Значит, знак вопроса повесишь, я так понимаю, – констатировал директор.

– Именно, – подтвердила она.