Павел Астахов - Невеста

— Позвольте вам напомнить, если в показаниях участников уголовного процесса имеются противоречия, то, согласно письму прокуратуры Москвы от 2005 года, назначается психофизиологическая экспертиза с применением детектора лжи, — сообщил Артем.

Милещенко никак не отреагировал на слова адвоката.

— Владимир Яковлевич, Яснова сама предложила эту экспертизу, — мягко продолжил Павлов. — Подумайте, какой резон ей идти на этот шаг, если она заведомо вам лжет? Поймите, если вы откажете ей в этом, суд встанет на мою сторону, и, уж поверьте, я все равно добьюсь проведения этого исследования.

— Господин адвокат, вам, надеюсь, известно, что результаты полиграфа не могут являться доказательствами в ходе судебного разбирательства? — спросил Милещенко.

— Прямыми, безусловно, нет. А вот в качестве косвенных они вполне могут сыграть свою роль, особенно при выборе окончательного судебного решения. И вы это тоже знаете. Владимир Яковлевич, мне не совсем понятно, что вас смущает. Наконец, давайте начистоту — разве вы что-то теряете от проведения данной проверки?

Милещенко некоторое время недовольно дышал в трубку, потом бросил:

— Пишите ходатайство. От Ясновой — заявление. И еще. Если мне покажется, что предложенная вами контора — всего лишь несерьезная «шарашка» с улицы, пеняйте на себя, вынесу отказ. Я уж молчу про сертификат и право проводить СПФИ [2] СПФИ — судебное психофизиологическое исследование. .

— Учту, — коротко ответил Павлов, мазнув взглядом по часам. Еще только полдень, а сколько нового он узнал.

Завтра истекают сорок восемь часов, которые отведены органам следствия на сбор доказательств. Если суд сочтет их несостоятельными — Кристина уже через несколько часов будет свободна. Если нет…

Артем даже боялся думать об этом. Он вспомнил ее беспомощный взгляд, ее широко раскрытые глаза, мокрые дорожки от слез на щеках и дал себе слово идти до конца, чтобы освободить Кристину.

Между тем его не оставляла другая идея, и, как ни странно, возникновению этой идеи способствовали не очень-то радужные прогнозы в отношении возможного продления срока содержания под стражей Кристины.

Нужно ехать в Новосибирск. И чем больше Павлов думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что эта поездка просто необходима. Даже несмотря на то, что с тех пор прошло почти десять лет.

Когда у Милещенко зазвонил телефон, он ожидал услышать голос кого угодно, но только не Бугрова. Однако он узнал бы этот голос и спустя еще пятьдесят лет.

— Владимира Яковлевича будьте любезны, — пророкотал Бугров.

— Я вас внимательно слушаю, Дмитрий Олегович, — поприветствовал следователь генерала, и тот опешил, не ожидая, что его голос узнают через столько времени.

— Судя по твоему голосу, ты ждал моего звонка, — усмехнулся Бугров.

— Вполне вероятно. Только давайте, Дмитрий Олегович, придерживаться официального тона. Вы хоть и уважаемый человек, но я больше не являюсь вашим подчиненным.

— Владимир, да брось ты… — хотел отшутиться Бугров, но Милещенко его перебил:

— У вас какое-то дело ко мне? Пожалуйста, я вас слушаю. В противном случае — всего доброго. Лично мне дорого мое время, возможно, не так, как вам.

— Я звоню по поводу Ясновой, — тяжело вздохнул генерал.

— Вот оно что… — протянул Владимир Яковлевич. — Ну и?

— Нам нужно встретиться и обсудить кое-что.

— Я с трудом себе представляю предмет обсуждения, — насмешливо заметил полковник. — Разве у нас есть что-то общее, господин Бугров?

— Ты… Вы понимаете, о чем я, — с расстановкой проговорил Дмитрий Олегович, и Милещенко со злорадством отметил, что слова его бывшему патрону даются с неимоверным трудом. Понятное дело, не привык чего-то просить, подавай ему все на блюдечке…

— Я буду свободен около восьми вечера, — сказал он, глянув на часы.

— Пораньше никак?

— Нет, — отрубил Владимир Яковлевич. — На Яузской набережной в двадцать ноль ноль, у ресторана «Штиль».

— Договорились, — ответил Бугров.

Милещенко намеренно опоздал на пятнадцать минут. Он понимал, что эта мелкая месть с его стороны бывшему шефу не к лицу мужчине, но в силу своего мстительного характера не мог себе отказать лишний раз пнуть ногой лежачего. А сомнений в том, что Бугров уже лежачий и вряд ли поднимется после его нокаута, у полковника не было.

Он проигнорировал протянутую генералом для приветствия руку и сел за столик. Бугров молча убрал руку, сделав вид, что не в обиде, все в порядке вещей. К ним тут же метнулся официант, подобострастно склонив голову в ожидании заказа.