Эллина Наумова - Прихожанка нарасхват

Сева сполз со стула, увлекая за собой скатерть и стоящую на ней посуду. Мрачно поблагодарил за какао и побрел в комнату то ли страдать, то ли играть.

– Сын, – очнулась я, – как ты попал в компанию балетных?

– Бабуля удружила. Мы зашли к ее подруге, у которой есть племянница, балерина, со своими подругами, тоже балеринами, – поведал он.

Ах, мама, мама. «Поля, дочка, не таскай мальчика по разудалым своим приятельницам, а гуляй с ним в скверах, на детских площадках»… Мои приятельницы, если и пьющие, то не балерины!

Я крикнула Севке, что еще не бегала.

– Ломанись за здоровьем, – позволил сынок. – На обед слепишь вареники с картошкой и яйцами?

Ясно, для чего мне нужно здоровье. Избалованное чадо желает бесперебойно получать вкусное питание. А, может, я не хочу возиться у плиты? Возьму и накромсаю хлеба и сыра. Из вредности. В знак протеста. Пусть попробует отказаться есть. «Хватит, Полина, не нуди, – одернула я себя. – Не доставало еще, чтобы из-за гадкой вчерашней истории ребенок не наелся любимых вареников. Ты страдаешь, пусть и сын присоединяется? Подло». У меня никак не получалось хоть чем-нибудь себе угодить. Я взвыла и полезла в тренировочный костюм, как в петлю.

Трусца сразу не задалась. На улице было серо и тепло. Земля во дворе раскисла, корни жухлой травы уже не могли поддерживать ее упругость. На асфальте пешеходной дорожки гостеприимно распростерлись лужи. Перспектива чистки кроссовок и штанин ужасала. Единственно приемлемым вариантом представлялось погружение в ванну с раствором моющего средства в одежде и обуви. Как и собиралась, я бубнила себе под нос, что имею право на глупости, и почти достигла в них совершенства. Поначалу все во мне сопротивлялось наглой лжи. Натура требовала либо доказать тезис, либо покаяться. В ответ на ее настойчивые требования пришлось срочно менять фразу и думать: «Я достигла совершенства в своих глупостях, на которые имею полное право». Жажда правды забилась в конвульсиях. Так ей, пособнице самобичевания, и надо.

Я добежала до конца нашего дома и хотела, не глядя на место вчерашних неприятностей, обогнуть четырнадцатиэтажку. Но не выдержала, скосила глаза. Возле гаражей толпился народ. Бесспорно, владельцам не возбранялось проводить в четверг какой-нибудь субботник. Но зачем было созывать на него столько ветхих бабулек, детей и хронических алкоголиков? Я поднапряглась, но не смогла представить себе организации, одновременно раздающей на нашей окраине валенки, конфеты и чекушки на опохмел. Так, это не субботник и не подкуп электората. А, общественность снова митингует, требуя сноса «машинкиных домиков». Забросали инстанции жалобами, где-то чиновники решили для галочки поработать с населением, вот-вот нагрянут? Вдалеке показались две полицейские легковушки. Люди загудели. «Любопытно, кто подключил стражей порядка? Автомобилисты или борцы с выхлопными газами»? – подумала я и, позабыв о посланных здешнему пространству проклятьях, ринулась в эпицентр. Из которого через минуту начала отчаянно выбиваться. Не тут-то было – зеваки стояли плотно. А сирены выли все ближе. Пришлось имитировать позывы к рвоте.

– Выпустите журналистку, – пробасил толстенный дядя из соседнего подъезда, – нежная больно, заблюет еще.

– И от кого нынче незамужние беременеют? – спросил писклявый женский голос справа.

Меня подмывало оглядеться и хорошенько рассмотреть бабу, для которой единственной причиной тошноты был токсикоз при беременности. А не вид валяющегося на забетонированной площадке трупа. И чьего! Моего юного обидчика.

Постыдный факт, но в первый момент я испытала буйную радость. В голову полезли мысли о Высшей Справедливости. Я даже кокетливо попеняла Небу, мол, зачем так сурово наказывать юнца, достаточно было бы расквашенного носа или крупного фингала. Однако по мере приближения рысью к дому я стала приходить в себя. Поворачивая ключ в замке, избавилась от наваждения окончательно. Человек волен философствовать, когда голоден и бездомен, одинок и несчастен, но он обязательно должен быть в безопасности. А мне отвлеченные размышления взамен трезвого анализа ситуации могли боком выйти. Видел нас кто-нибудь вчера во дворе? Не придется ли объясняться с полицейскими по поводу странного позднего свидания? Расследующих убийства господ очень раздражают гражданки, которые по ночам топчутся на месте преступления с жертвой, а потом божатся, что не удосужились с ней познакомиться.