Анна и Сергей Литвиновы - Успеть изменить до рассвета

Кордубцев в это время насмешливо изучал ее лицо. По мере продвижения монолога, который произносила Кононова, ирония, сперва таившаяся в уголках его глаз, постепенно заполнила все лицо (хотелось даже почему‑то сказать — рожу) и, наконец, заблистала на губах почти неприкрытой улыбкой. Он как бы говорил ей: «Ври‑ври, все равно не верю ни единому твоему слову!»

— Вы что‑то хотите мне сказать? — резко перебила саму себя Варя и, нахмурившись, уставилась на молодого человека. Редко кому удавалось выдержать ее взгляд (Данилову удавалось). А этот тип как ни в чем не бывало вдруг произнес неизвестно на каком языке — а, вернее, ни на каком, просто набор слов:

— Хакарты бурда. Мунды.

— Что?! — не выдержала, сорвалась девушка. Так бы и дала ему промеж глаз, прямо в переносицу!

— Чего ты мелешь? — тоже напрягся майор‑участковый.

— Наша прекрасная, солнечная страна, — вдруг проговорил Елисей голосом и интонацией диктора из тридцатых годов прошлого века — бодрым, высоким, духоподъемным, — встречает героев‑полярников, героев‑космонавтов, героев‑летчиков, героев‑животноводов и свинопасов! На двести тридцать восемь процентов перевыполнили механизаторы комплексной сквозной бригады Уршамали Алиева план третьего года тринадцатой восьмилетки! Давайте поприветствуем героев труда, отдыха, спорта и пересадки органов!

— Ты что, сумасшедший? — набычился и попер на молодого человека участковый. — К тебе чего, спецперевозку вызывать?!

Но Варя видела: нет‑нет, Елисей нисколько, ни разу не сумасшедший. Судя по хитрованству и насмешке, глубоко запрятанным в его прекрасных (и злых) голубых глазах, ему надоело маскироваться. Он, кажется, решил проявить свою подлинную суть — а вот в чем она заключалась, он, похоже, до конца еще даже сам не знал. Он как бы играл, резвился, пробовал свои силы. И от этого на душе у Кононовой становилось совсем нехорошо и тревожно. Она решила резко сменить вектор разговора.

— Подожди, мой дорогой, — вдруг ласково и чуть фамильярно пропела она, — давай присядем, побалагурим, кирнем слегка. У тебя кирнуть‑то есть чего? А то майор сбегает. Правда, майор? У него в опорном пункте припасено. И чего только нет — и джин, и водка, и текила, и мартишка с ромом! Лучше любого бара! — Придурошности объекта она решила противопоставить собственную как бы придурошность, а там еще кто кого обдурит. — И почему ты не предлагаешь прекрасной даме сесть?

И вот тут юный Кордубцев растерялся и не знал, что ответить, — и это Варе понравилось.

— Давай, Елисей, присядь, поболтаем, — промолвила девушка и без спроса взгромоздилась на высокий барный стул — а иных на кухне не имелось. — И поставь ты уже чаю, — капризно полуприказала она. — На кухню привел, а чаю не предлагает.

Елисей рефлекторно дернулся, чуть не бросился исполнять — воспитанный все же мальчик, права была его двоюродная бабушка Мария Петровна, — однако показаться гостеприимным, очевидно, не входило в его планы. Поэтому он буркнул вдруг совсем по‑мальчишески, по‑подростковому — короче, впервые нормальная, человеческая последовала у него реакция:

— А я вас в гости не звал.

— Ну и ничего! — радушно откликнулась Кононова. — Иногда, знаешь, незваные гости лучшими друзьями потом становятся!

— Не дай бог, — ощетинился паренек.

— Или вспоминают друг о друге с большой симпатией, — с прежним добродушием продолжила она.

Юноша скривился:

— Это если так называемые друзья не начинают врать с порога и нести околесицу.

Лицо его сделалось непримиримо жестким, и Варя впервые в ходе разговора не нашлась, что ответить. Вроде бы легенда заставляла продолжать о терроризме и контактах с преступными элементами — но, с другой стороны, видно было, что Елисей понял, что она лукавит. И сразу возникал вопрос: как он это сделал? И насколько он ее понял? И что понял еще?

Она по‑прежнему единственная сидела — на высоченном стуле, в пальто. Хозяин так и не предложил им раздеться. От этого Варя чувствовала себя неловко. С другой стороны, ощущение тревоги, нараставшее с момента, как они позвонили в дверь Кордубцева, вдруг стало рассеиваться.

— Знаешь, Елисей, — почти задушевно сказала она, — ты человек совсем молодой, и, я думаю, я могу тебя так называть, по имени…

— А я как могу тебя называть? — перебил, улыбаясь, хозяин. Он в очередной раз сменил свою личину, и теперь перед Варей предстал опытный соблазнитель, греховодник‑развратник. И смотрел он на нее сейчас, будто готов немедленно в койку потащить, не смущаясь присутствием майора. Примерно как стриптизер или какой‑нибудь мачо, массовик‑затейник, дорвавшийся до эффектной русской красы на турецком курорте. Притом что Кононова была настроена совсем на другое, нельзя сказать, чтобы подобные флюиды белокурого голубоглазого красавца вовсе на нее не действовали.