Андрей Константинов: Движуха

– Чего пишут? – откатываясь в кресле от клавиатуры и блаженно, до хруста конечностей потягиваясь, поинтересовался у напарника Петрухин.

– Опять жуют за реформу МВД, – зашелестев газетными страницами, отозвался Купцов. – Щас, погоди, зачту один кусочек… Ага! Вот! «…Пусть и худо-бедно, но к настоящему времени правоохранительные органы очистились от различного рода одиозных личностей».

– «Одиозных» – это типа нас с тобой?

– Вроде того, – подтвердил Леонид и продолжил цитирование: – «Это был пока грубый этап очистки, придется, конечно, еще работать в этом направлении».

– М-дя… По ходу, мы с тобой очень вовремя соскочили. Иначе нас бы всё одно зачистили: либо сначала – грубо, напильничком, либо потом – щадяще, мелкой шкурочкой.

– Шкурочкой – оно все ж таки приятнее.

– Да вы, батенька, мазохист.

– Отнюдь. Просто я сторонник деликатного обхождения. Особенно с ближними своими. Особливо – с непосредственными подчиненными. О! А вот еще один дивный абзец. Зацени, Борисыч! «…Одна из самых важных линий преобразований в МВД – преобразования кадровые, необходимые для продуманного и последовательного омоложения кадрового ядра на всех уровнях, создание эффективных механизмов выдвижения и продвижения талантливой и высокопрофессиональной молодежи, воспитанной в лучших традициях служения Отечеству, профессионального долга и офицерской чести. И здесь колоссальная роль принадлежит ведомственному образованию, которое в процессе воспитания будет формировать востребованных страной и службой сотрудников МВД России нового типа». Каково?

– Сильный текст, – хмыкнул Петрухин. – А главное – абсолютно универсальный. Если не держать перед глазами первоисточника, нипочем не определишь: в каком году, да что там – в каком веке?! – был сочинен.

– И это лишний раз доказывает, что Новое – это не просто хорошо забытое, но еще и впоследствии слегка переработанное и получившее другой заголовок Старое.

– Знаешь, Лёнька, при чтении подобных материалов – журналистских ли, внутриведомственных ли – на душе вечно возникает нечто нехорошее. Из-за чего мозг, словно защищаясь, пытается отыскать во всем в этом хотя бы зернышко здравого смысла. Ищет, но никак не может найти.

– «Ищут пожарные, ищет полиция… / Ищут они и не могут найти…»? – рассмеялся Купцов.

– Вот-вот. И по этой причине в итоге начинаешь думать о своей Родине… э-э-э-э-э… не совсем так, как оно подобает, – качнул головой Петрухин и потянулся за подавшим голос мобильным телефоном.

Он всмотрелся в высветившуюся на дисплейчике фамилию «Зеленков» и далеко не сразу сообразил, кто это. А когда наконец вспомнил, удивленно присвистнул:

– Надо же… Это ж сколько лет прошло?!

С Зеленковым они когда-то начинали службу в районе. В одном – буквально стол в стол – кабинетике. Потом Костя ушел в УУР, в отдел по борьбе с квартирными кражами, а уже оттуда, так и не выслужив пенсии, свинтил на гражданку. Вроде как удачно вписавшись в охрану некоего крутого бизнесмена. С тех пор их пути не пересекались. Пару раз Дмитрий что-то такое слышал о Косте от общих знакомых. Но – не более того. И даже странно, что до сей поры зеленковский номер: а) не изменился; б) продолжал оставаться в петрухинской мобильной памяти.

– Слухаю!.. А-а-а… Здорова-здорова, Котька! Сколько лен, сколько зин! Чем обязан такому вниманию?.. Хорошо, давай без прелюдий… И насколько серьезное?.. А ты в курсе, что меня со службы, как бы это помягче выразиться… э-э-э-э-э… тоже ушли?.. Даже так? Вот уж не думал, что моя скромная персона в нашем городке настолько обсуждаема… В принципе, можно и сейчас. А где?.. Да, я знаю это место. Через часик устроит?.. Договорились…

– С кем это ты стрелки забиваешь? – заинтригованно спросил Купцов.

– Котька Зеленков неожиданно объявился. Бывший опер из «квартирного» отдела. Да ты его должен помнить.

– Зеленков, говоришь?

– Усатый, основательный такой. Шайба – во! – Петрухин изобразил руками размер «шайбы».

– Зеленков… Зеленков… – напряг память Леонид. – А! Кажется, вспомнил. Он мне еще кота голодного вечно напоминал.

– Кота?

– Ага. Хитрованского такого типажа котяру. Постоянно высматривающего: что бы такое украсть. И чего от тебя нужно бывшему квартирному оперу?

– Говорит: дело у него какое-то. Якобы много дороже, чем на сто рублей. Хочешь, вместе на Ваську прокатимся? На три «по»?

– На три чего?

– По-видаемся. По-ностальгируем. По-слухаем.