Алексей Доброхотов - Вскормить Скрума

«Однако куда они меня тащат?» – снова промелькнула в голове мысль, на что новый приятель тут ответил, привычным вторым внутренним голосом:

«Испытание какое-то приготовили».

«Какое еще испытание?»

«Наверняка водкой поить будут. Проверять станут, будешь ли пьяным. Вот и все испытание. Чего они еще могут придумать? Смешно, правда?»

«Откуда ты знаешь?»

«Так ведь это же ясно. Мы, скрумы, хоть друг с другом и не общаемся, но живем дружно. У всех одно дело. Главное помни: вида не подавай, что кого-нибудь видишь. Помни про дурку. Если вида не покажешь, то ничего они и не сделают? Из деревни не выпрут. Стрелять не станут. Штаны не снимут. Дом не отнимут. А вот в дурку запихать могут. Поэтому не показывай, что нас видишь, чтобы дальше не происходило. Помни, иначе беда будет. Знаешь, что в дурке с такими делают? С начала пилюлями кормят, а потом мозги вырезают. Ножиками», – и повторил таинственным шепотком в самое ухо:

– Чтобы не случилось, ничего не бойся. Запомни: ничего этого нет, и никогда не было. Ты никого не видишь и никого не слышишь. Запомнил?

«Да понял, понял», – отмахнулся Колька, дернулся в цепких руках черных бугаев, свалился мешком на землю и гаркнул:

– Куда, мужики, тянем?

– Очухался? – сердито поинтересовался Степаныч и нечто темное, кривое и вислоухое, как обезьяна переместилось ему на левое плечо, – Общество тебя приглашает. Угощать будем.

– Ну, ты того этого и наделал шороху, – перевел дух Василий и обтер широким рукавом плотной рубахи со лба крупные капли пота, согнав с лица пучеглазое и длинноносое существо себе на затылок, – Сам то пойдешь? Тащить устали. Маленький, а тяжелый.

– Пойду, пойду, – встал на ноги Колька, – Коли тащить не будете.

– Чего тащить, коли сам пойдешь, – панибратски хлопнул по спине дед.

– Пошли, что ли. А то все того этого заждались там, – вежливо попросил сосед.

– Ну, вы и красавцы… – не выдержал Треха, обозревая невиданных ранее существ, заслонивших лица односельчан.

«Разве так можно? Молчи!» – испуганно прошипел в голове Скрум.

«Ой, сорвалось», – замялся мужик и громко поправился:

– Пили сегодня, чо ли?

– Не. Только собираемся, – перемялся с ноги на ногу Василий.

– Тебя только и ждем, – лукаво улыбнулся Степаныч.

– Чего ждем? На фига я вам сдался? – поинтересовался Колька, – Без меня бы и пили.

– Как же? Сказанул. Не чужой. Как без тебя можно. Такое дело. Лечить будем. Бесплатно, – многозначительно подмигнул глазом старик.

– Это с каких фигов? – поинтересовался Колька.

– Общество так постановило. Общество уважать надо. Прониклось, так сказать, твоими делами. Он оно как, – пояснил старик.

– Ага. Оно того этого все как один. Мужики. За тебя беспокоятся, – поддержал сосед.

– Тогда пошли, чо ли, – пригласил Колька.

* * *

В ожидании виновника сходки односельчане разместились на длинной скамейке возле фактории и покуривали, мирно беседуя матом.

После знойного трудового дня и долгой череды ничем непримечательных будней, наконец-то, наметилось какое-то событие способное придать серой их жизни некий новый интригующий оттенок. Необычность происшествия и одиозность связанной с ним личности окутывали предстоящее мероприятие ореолом непредсказуемости, что только подогревало общий интерес к происходящему и без того пронизанный предвкушением даровой выпивки. Ни позднее время, ни долгие поиски недотепы, ни запланированные домашние хлопоты не смогли никого согнать с насиженного места. И когда запропастившейся гвоздь программы, наконец, вошел в желтый круг фонаря в сопровождении отряженной поисковой партии, то все моментально оживились и на него со всех сторон посыпались незатейливые подначки с подколками.

Несмотря на то, что Треха по дороге чувствовал себя вполне не плохо и внешне держался бодрячком, едва он обозрел присутствующих, особенно то, что до этого скрывалось сумраком сознания, душа его решительно рухнула в пятку. Представшее перед ним зрелище явно не приветствовало слабонервного зрителя, и если он сразу же не драпанул, то только потому, что мышцы свело судорогой. Лицо моментально залила мертвенная бледность. Зубы слегка застучали. Колени дрогнули. Однако, громко своего страха он не высказал. Не смог. Горло застопорил комок кактуса. Поэтому он только весь сжался, напружинился, и встал как вкопанный перед собранием, неестественно поблескивая выпученными глазами, что некоторыми скептично настроенными недоброжелателями тут же вполне обоснованно воспринялось как явное проявление вины. Но это обстоятельство Кольку совершено не трогало. Все его внимание поглотило созерцание жуткого явления встречи односельчан.