Ефим Захаров - Домик с кабаном

– А вы не считаете, что это с Крымом как-то связано? – гнул свою линию писатель.

– Конечно, считаю. Весь мир против России ополчился из-за Крыма, санкции ввели, у людей бизнес, создаваемый годами, рушится. Правильно это или нет, не мне судить, но я тоже жить нормально хочу. Здесь и сейчас, а не когда-то там, после кризиса и отмены санкций, когда нефть опять по сто долларов за баррель будет стоить, как обещают по телевизору. Так ещё и бюджет наш в Крым вливается, как в бочку бездонную. Воду Крыму отключили – давайте воду проводить. Сейчас свет вырубили – давайте провода в Крым тянуть, генераторы покупать, подстанции разные. Ещё и мост этот, через пролив, стоимостью в миллиарды. А это всё деньги, между прочим. Наши деньги. А почему в Рязань эти средства не вложить, а? Больницу хотя бы нормальную построить. Извините, я всё о своём, – женщина смахнула ладонью слезу, предательски заблестевшую в уголке глаза. – Как по мне, если это что-то изменит, так я бы Крым этот назад вернула.

– Спасибо, Дарья Михайловна, – писатель поцеловал даме руку. – Я думаю, что Вы нас рассудили. – Женщина попрощалась, пожелала всем спокойной ночи, взяла дочь и свечу, и пошла по направлению к лестнице, ведущей наверх, а Дмитрий налил себе и полковнику немного виски в стаканы, выпил без тоста и продолжил. – Вот, Иван Петрович, сидят рядом с нами москвичи Вадим и Эдуард. Самая, что называется, продвинутая молодёжь, будущее страны. Давайте, у них спросим, лучше ли стало жить в столице в последнее время. А, молодёжь?

Вадим и Эдуард растерялись и одновременно пожали плечами.

– Ну, не знаю, – сказал Эдик, растягивая слова, – в Москве всё так же как обычно, лично я разницы особой не заметил.

– Ты за МКАДом когда последний раз был? – весело спросил друга Вадим. – Наверное, ты там вообще никогда не был.

– Может и не был. Я про Москву говорю, Вадя. Как спросили, так и ответил, – он отвернулся от товарища и сделал обиженное лицо.

– А мне кажется, – взял слово Вадим, его протяжное «а» явно выдавало в нём москвича, – что при хохлах в Крыму было дешевле и веселее. Сейчас мрачно всё и тоскливо, мобильные приложения не работают, карточки кредитные. И дорого. Раньше я всегда в Крым с удовольствием ехал, фестивали там всякие, «Казантип» тот же, а сейчас я лучше на Ибицу полечу, по деньгам примерно так же, но значительно круче. Да и без электричества сидеть, знаете ли, довольно некомфортно.

– А я тоже скажу, – рядом с Дмитрием появилась Василиса Александровна, незаметно выплыв из темноты. – Если раньше мы с Лёней, отработав сезон, могли себе позволить гостиницу закрыть до мая и на Гоа или во Вьетнам месяца на два улететь, то сейчас нет. Сезона еле-еле хватает, чтобы зиму пережить и то, если деньги никуда не вкладывать. А траты постоянные – берег укрепи, пирс и волнорез после зимы поремонтируй, внешний вид в порядок приведи, а это всё деньги. Так на это уже особо не хватает. Если при Украине работали спокойно, налоги платили и нас никто не трогал, то сейчас проверка на проверке, душат все, кому не лень, на штрафах одних разориться можно. У нас с мужем, кроме отеля этого, за душой больше нет ничего. Машина, на которой мы за продуктами на рынок ездим, и та не наша, а сватов. Гостиница – нам как ребёнок, мы её своими руками строили, душу в неё вложили. Если с ней что-нибудь случиться, то мы по миру пойдем, ничего больше у нас нет. Хочется жить и работать нормально, понимаете, а не под правила непонятные подстраиваться.

– Ну что, Иван Петрович, кому от российского Крыма лучше стало? – Дмитрий размашистым пьяным жестом отодвинул от себя свечу и уставился на отставного военного.

– Мне, – зло ответил полковник, выпил залпом виски, поднялся, огляделся и вышел из каминной. Писатель откинулся на стуле и расплылся в улыбке. Он чувствовал себя победителем.

– Нация рабов. Все рабы сверху донизу, – негромко сказал Дмитрий, когда шаги полковника стихли в тишине длинного коридора.

– Это кто сказал? – рядом с ним присел Леонид Борисович. Он очень любил разговоры с начитанным и интересным писателем, всегда пытаясь почерпнуть что-то новое, доселе ему неизвестное. Чайкин в последнее время много читал и прямо таки как гончая за зайцем бросался в интересные разговоры. Но разговором, в полном смысле этого слова, их общение можно было назвать с большой натяжкой, поскольку говорил в основном Дмитрий, а хозяин мини-отеля преимущественно молчал и слушал.

– Это Николай Чернышевский сказал и написал, больше чем сто лет назад. К сожалению, ничего не изменилось. Как Иван Грозный сделал людей русских рабами, так по сей день из рабства не вылезают, в доброго царя верят. Сам в говне живет, изба дырявая, крыша течёт, с огорода кормится, на соломе спит, дети голодные и оборванные, но спроси его счастлив ли он, скажет, что конечно счастлив, потому что Крым вернули. Он сам в Крыму ни разу не был и с трудом понимает, где тот находится, но он счастлив. Царь сказал, что так надо, по телевизору улыбающихся прохожих с российскими флагами показали, значит и он должен быть счастлив. И это, Лёня, неискоренимо. В России так будет всегда, народу нравится быть рабами и почти всем нужен царь. Не нужна им демократия и свободы какие-то, нужен вождь, нужна армия и чтобы боялись. Знаешь, что было написано в учебнике для царских кадетских корпусов?