Олег Гончаров - Неизвестная. Книга первая

Переглянулись дворник с морячком и ничего не сказали. Только чекист подумал: «…если понят, то не так.* 3 3 Окончание поговорки «Дуракам закон не писан…» Ну и слава тебе».

Он опасливо, но настойчиво шагнул снова к девушке.

Ничего не произошло.

На этот раз действительно ничего.

– Надо бы одежку ей какую-никакую, – сказал он вслух. – Тут бабы какие-нить, тьфу ты, женщины, живут? Или только зубники? – спросил он у дворника.

Надевать на девушку мужскую одежду ему почему-то не хотелось, словно шинель или пальто могли раздавить это ценное, но необыкновенно хрупкое чудо. Страшно стало за нее. Страшно и все.

– Так ведь я же говорю – на третьем писатель с женой квартиру снимают-с.

– Митроха, пулей туда. Буди, требуй. Да ищи чего потеплей. Экспроприацию у щелкопера устрой. С него, небось, не убудет.

– Так ведь, как же так? Как же жильцов-то… – испуганно прошептал дворник, когда тяжелые солдатские каблуки загрохотали по ступеням.

– А ты ступай к себе, – сказал чекист Степану Евграфовичу, – телефонируй на Горохувую 4 4 ВЧК находилась по адресу: ул. Гороховая, д. 2 . Хоть до товарища Петерса, хоть да самого Феликса дозвонись, только чтоб извозчик здесь был немедля. Пусть хоть из-подо льда достают.

А с третьего этажа уже зазвенело горласто: «Отворяй! ЧК!».

– Точно, всех перебудит. – Дворник, уже не таясь, перекрестился и поспешил исполнять приказание.

– А ну, отворяй! Кому говорю! – вопил Митроха и молотил прикладом в дверь. Стучать, как ни странно, пришлось довольно долго. Уже и на нижнем этаже скрипнула дверь, уже послышался голос дворника, успокаивающего кого-то и что-то кому-то вежливо объясняющего. Уже и сам старикашка, позвякивая на ходу связкой ключей, с молодецкой прытью пролетел мимо Митрохи и бросил на ходу:

– Ты зачем же ботами да по обивке-то, гражданин-товарищ? – но ответа дожидаться не стал, спешил очень.

Хотел ему Митроха сказать все, что на душе его солдатской накипело. И про эту дверь, и про дом, и про весь Питер, стольный град рухнувшего мира, и про революцию – будь она неладна, ибо закружила голову рязанскому парню, завертела, приподняла, да пока не опустила. Так сказать хотел, чтобы стены в доме задрожали.

Не довелось.

Дверь отворилась.

На пороге стоял немолодой уже человек: седеющие виски, офицерская фуражка с темным пятном от кокарды, френч без знаков отличия с серебряным галуном на левом рукаве 5 5 Отличительный офицерский знак за ранение на Первой мировой войне , в одной руке небольшой чемоданчик, в другой – потертая шинель с оторванными погонами. На ногах добротно подшитые валенки, а на носу – совершенно неуместные круглые очки. За спиной человека в темном коридорчике кто-то всхлипнул, а человек сказал спокойно:

– Я готов.

– К чему? – опешил Митроха.

– Ну… вы разве не за мной?

– Да нет, – помотал головой солдат. – Не за тобой… До тебя еще очередь дойдет в свое время. Мне женка твоя нужна…

– Наталья? Зачем?

– Ну коли спрашиваю, стал быть – нужна.

– Она спит.

– Так разбуди, в лоб твою мать!

За спиной офицера ойкнули, а потом появилась миловидная женщина с покрасневшими от недосыпа и слез глазами, в скромном халате, подпоясанном почему-то мужским поясным ремнем.

– Погодите, Александр Васильевич, – сказала она, выступив вперед. – Коли это меня спрашивают, так я сама и отвечу, – и тихонько мужа вглубь квартиры потеснила, словно загородила собой от этого озлобленного на весь свет солдата.

– Я Наталья Барченко. Что вам угодно?

Митроха совсем растерялся. Весь его пыл и пал и вся недавняя злость полыхнули молнией да потухли. И чего это он как с цепи сорвался? Вон и дамочка какая пригожая, да и муж ейный тоже не из контры, по всему видать. Ведь у Митрохи тоже нашивка на рукаве имеется, только красная 6 6 Солдатский знак ранения . Под повязкой ее не видать, а ведь она там, куда же ей деться-то. Может, они в одних окопах от пуль германских ховались, а он на него по матушке…

– Тут это… – сказал солдат примирительно. – Не найдется ли у вас, гражданка, каких-никаких теплых вещей.

– Каких вещей? – не поняла женщина.

– Теплых, – повторил Митроха, – Ну там… пальте какое-нить или шубейка с тулупчиком.

– Шуба есть, – сказал офицер.

– Да, – согласилась его жена. – Есть шуба.

– Вот и славно, – обрадовался солдат. – Я ее у вас экс-про-при-ирую, – старательно по складам проговорил он. – А взамен, – он сунул руку за пазуху, поискал что-то там и вытащил на свет сложенный вчетверо листок серой бумаги. – Вы получите расписку о том, что ВЧК изымает у вас, значит, ваше добро в пользу революционного пролетариата. Вот, – ткнул он дулом винтовки в поднятый листок. – И печать имеется, и подпись товарища Дзержинского.