Олег Гончаров - Неизвестная. Книга первая

– Надо будет как-то прибраться, – сказал он вслух и вышел из кабинета.

– Товарищ сержант, – позвал он.

– Слушаю, товарищ капитан!

– А… вы уже знаете…

– Так точно, – улыбнулся Вася. – Мне Лаврентий Палыч документы о вашем переводе в Москву велел в строевую часть передать. Там был и приказ о досрочном присвоении вам внеочередного звания. Поздравляю.

– Спасибо. А он вам сообщил, что вы поступаете в мое распоряжение?

– Так точно!

– Хорошо. Тогда… как вас по имени отчеству?

– Ермишин Василий Афанасьевич, но… можно просто Василий, или Вася.

– Хорошо, Вася. Меня Николаем Архиповичем зовут. Так что, давай без чинов.

– Есть без чинов!

– И попроще.

– Попроще так попроще, – согласился Вася. – Вы что-то хотели, Николай Архипыч?

– Да, Вася, хотел. Не подскажешь, где тут у нас туалет?

– Так вот, налево по коридору. Там в конце дверца с табличкой…

– Понятно. Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

*****

Зимой тридцать седьмого в Воронеже Данилов оказался и к месту, и ко времени. Местный НКВД как раз выполнил ежовский «план по чистке». Почти тысяча старых партийцев, руководящих работников и чекистов были расстреляны. Органам снова не хватало кадров. А тут еще на авиационном заводе затеяли секретный проект, и поблизости тут же оказались какие-то странные люди, которым почему-то был очень любопытен новый самолет «Стрела». Потому Горыныч «товарищу с Дальнего востока» был очень рад. Он сам совсем недавно возглавил пятый отдел. Взлетел по карьерной лестнице в силу понятных обстоятельств и очень боялся этого нежданного взлета. А тут опытный оперативник – чем не удача!

– В городе тебя никто не знает, связи с местными органами не просматриваются, значит, могут клюнуть, – пробасил ему Горыныч прямо в день приезда.

И Николая сразу загрузили работой.

Устроили Данилова на авиазавод в то самое конструкторское бюро, что занималось «Стрелой». Легенду подготовили: молодой инженер, сын какой-то мелкой шишки из наркомата, талантлив до чрезвычайности, потому приглашен в КБ. Но разгильдяй редкостный, любитель легкой жизни, доступных женщин, шумных застолий. И азартен до безобразия – только карты увидит, руки начинают трястись. Потому и холостой до сих пор, что бабник и к семейной жизни негодный.

Поселили его в заводском общежитии, только там он практически не появлялся – все по злачным местам да квартирам подозрительным ночевал. Бабы к нему липли – как мухи на мед, каждая же думает, что только ей под силу такого жеребчика буйного захомутать. Рестораны, застолья, охи-вздохи при луне. При этом на работу он не опаздывал и претензий от начальства не имел. Все, что поручали, выполнял, да еще и с лишкой. Однако личная жизнь для страны не менее важна, чем общественная. Уже через месяц его крепко проработали на заводском партсобрании, и ушел он с него сильно озлобленный. Ну прямо настоящая находка для шпиона.

И шпионы не заставили себя ждать. Прав был Горыныч – клюнули. И клюнули так, что поплавок совсем скрылся.

Как-то поближе к ночи Данилов заглянул в интересное местечко на Монастырке, где одна дородная вдовушка притончик картежный имела. Его здесь знали и самогончику сразу же поднесли.

Данилов было отказался, но…

– Закон заведения, – строго сказала ему хозяйка.

Хлопнул он рюмочку да об пол ее жахнул.

– Эх, – говорит. – Злой он у тебя.

Хозяйка охнула, но Николай ей сразу в руки пять рублей сунул, она язык и прищемила, деньги за пазуху спрятала, за веником поспешила.

– Кто он-то? – спросил один из четырех мужиков, но Николай так зыркнул в ответ, что вопрошающий поперхнулся.

– А честной гоп-компании физкульт-привет, – оглядел он тускло освещенную комнату.

Двое за столом, один – любопытный который – у этажерки, бутылками заставленной, трется. «Выпивоха» – назвал его Данилов.

А еще один в тени сидит – да так, что и лица не разглядеть. Развалился на диванчике, ногу на ногу положил, только сапог до блеска надраенный покачивается.

Подсел Данилов за стол, а там банчик мечут, в очко режутся. И банк на столе немаленький – целая горка мелочи, а мятых бумажных купюр еще больше.

Николай карту взял. Туз ему пришел бубновый. Банкомет на него посмотрел вопросительно, ну Данилов и рявкнул:

– На все!

– В банке с вашими двести пятьдесят шесть рублей будет, – сказал вдруг приблатненный мужичок, сидевший напротив.

– Да-да, – закивал банкомет. – Коли перебор у вас случится, чем отвечать будете?