Сергей Бакшеев - Светлый демон

— Сиди, я друг, — успокоил мужской голос и вежливо попросил: — Я потесню вас ненадолго? — Не дожидаясь ответа, незнакомец протиснулся внутрь и ловко уселся, обхватив колени. — Здравствуй, Николай.

— Кто вы?

— Я — Кирилл Коршунов. Когда-то я тоже здесь прятался.

— «Гнездо Коршуна!» — вспомнил название утеса Субботин. — Так это вы! Но Светлана говорила, что вы погибли.

— Как видишь, нет. Выжил. И ты выкарабкаешься. Это место помогает добрым людям.

— А Светлана? Она знает про вас?

— Это долгая история, Коля. Когда-нибудь я тебе ее расскажу. А сейчас я пришел не за этим.

— Где Света?

— К сожалению, она не может прийти. Поэтому пришел я.

— Но я вас совсем не знаю.

— Это не важно. Ты же слышал обо мне. Я друг Светланы, а значит, и твой друг.

— Где она?

— У меня мало времени. Слушай внимательно. Сегодня ты переночуешь здесь, восстановишь силы. Я принес немного продуктов и другую одежду. По магазинам ходить было некогда, свою отдаю, на время сойдет. А завтра ты поедешь в город, сядешь на автобус с челноками до Москвы. Он отходит в десять утра от городской барахолки. Документов никто не спрашивает. Заплатишь за билет, и вперед. Деньги я принес, держи. А вот записка с адресом квартиры в Коломне. Автобус проходит через этот город, там и сойдешь.

— Но… Чья это квартира?

— Сейчас ничья. А раньше там иногда останавливалась Светлана.

— Она тоже приедет туда? — обрадовался Субботин.

— Когда-нибудь потом, — ответил Коршунов, но в его голосе не было уверенности.

— Как же я туда войду?

— Откроешь окно на лестничной клетке напротив квартиры и под подоконником найдешь ключи. В квартире есть деньги на первое время. О своих документах не волнуйся, найдешь их через пару дней в почтовом ящике. И еще один момент. Где черепаха?

— Вот. У меня на коленях.

— Дай посмотрю. Красавец! В общем, ты должен взять черепаху с собой и заботиться о ней. Будете жить вместе.

— Я с удовольствием. Но как же Светлана без Пифика? Она так его любит.

— Поверь мне, это ее желание.

— Почему вы всё время говорите от ее имени? Где она? Почему она сама не пришла?

— Извини, мне надо спешить, — скомкал разговор Кирилл Коршунов и выбрался из «гнезда». Некоторое время был слышен хруст камешков под его торопливыми шагами.

Николай обхватил черепаху обеими руками, поднес к лицу и прошептал:

— Мы сделаем, как он сказал. И будем ждать ее на квартире. Она обязательно захочет увидеть тебя… И меня…

Пифик вытянул морщинистую шею и опустил голову. Он был согласен.

Спальное купе на двоих. Я одна. Дверь закрыта, занавески плотно задернуты, но я знаю, что за окном вступает в права скупая июньская ночь. Под потолком звучат песни. Много слов, но ни одного про мои чувства. Поезд трогается, перестук колес учащается, я покидаю Валяпинск. Этот город — моя незатухающая боль. Это место — моя вечная трагедия. Его не должно быть, как не должно быть и меня. Мы приносим несчастье.

Я смотрю на дверь, она остается закрытой. Я еще на что-то надеюсь, отсчитываю минуту, другую, третью, но никто не приходит. Я по-прежнему одна. В большом зеркале закрытой двери я вижу тусклый, немигающий взгляд светло-карих глаз коротко стриженой блондинки.

Неужели это я?

Нет, не может быть, я долгие годы — типичная брюнетка! Разум захлестывает освежающая волна. А вдруг мне всё это приснилось? И всё произошедшее — ужасный сон?

Я закрываю глаза. Воспоминания обволакивают и тянут на дно. Это холодная река норовит завладеть моим беспомощным телом. Я не сопротивляюсь, мышцы парализованы, распахнутые глаза наблюдают, как постепенно меркнет свет под увеличивающейся толщей воды. Вот-вот всё закончится. Навсегда.

Но что это? Воду вспарывают толчки пузырьков, сильные руки хватают меня за платье, тянут за волосы.

Меня выносят на берег. Минуту назад было тепло и уютно, а сейчас дико холодно и мокро. Мне давят на грудь, словно хотят сломать ребра, дуют в рот, и каждый насильственный вдох ножом врезается в легкие. Неожиданно тело пронзает новая боль, похожая на удар током. Я вздрагиваю, горло как шланг продергивается внутри шеи, и меня тошнит склизкой жижей. Наползают запахи. Воняет сгоревшей машиной и какими-то химикатами.

Я разлепляю глаза, передо мною в круговороте тумана лицо Кирилла. Я силюсь его рассмотреть. Он мало изменился: расширились мазки седины на висках, добавились складки по бокам носа, а взгляд всё тот же — озабоченный и участливый.