Иван Державин - Кто я? Туда я успею

Они оба подошли к ней.

– Мы без слов поняли, что вы опознали родителей, что и зафиксировали в протоколе, – сказал Есаков.

– Могу я на него взглянуть? – спросила она.

– На кого?

Но Безусяк понял, кого она имела в виду, и ответил:

– Почему нет? Можешь прямо сейчас, если в состоянии.

Катя с помощью подбежавшей медсестры поднялась и сказала Безусяку:

– Я буду в состоянии через час. Завтра у меня не будет времени. Вы не могли бы сказать, чтобы меня пропустили к нему беспрепятственно?

Безусяк тут же дал по телефону указание дежурному отделения пропустить ее к убийце в сопровождении кого-нибудь.

Катя наврала Коле, что Безусяк попросил ее отвезти в милицию фотографии отца с матерью. Дома она обернула носовым платком свой дамский пистолет, подаренный мужем, и сунула его в сумку, прихватив для отвода Колиных глаз фотографии. Его она попросила подождать ее в машине, что он и сделал, ни о чем не подозревая.

– Разве твою сумку не проверили?

– Даже не пытались. Дежурный, узнав, кто я и к кому иду, передал меня тому самому охраннику. Тот, услышав, что я хотела бы взглянуть на тебя, спросил с усмешкой: «И только? Пушку не одолжить?» Я еще не сразу догадалась, что он имел в виду револьвер. Когда сообразила, то ответила, что найду, чем убить. Он со смехом поинтересовался, чем, не обойдясь, естественно без хамства. Я спохватилась, что сморозила, и сунула ему пятьдесят рублей. Он тут же провел меня в камеру. Остальное ты знаешь.

– Кто, кроме дежурного и охранника, видел тебя в здании?

– В конце коридора у окна курил один милиционер, но он, по-моему, не смотрел на нас.

– Мог и следователь быть продажным, – сказал Коля. – Но не будем сейчас ломать над этим голову, а отложим подозрения в уме и будем знать, что с ментами нам не по пути.

– Такого поведения я не ожидал от них, – сказал Мч. – У меня милиция ассоциируется с ее характеристикой Маяковским: «Моя милиция меня бережет».

– А говоришь, ничего не помнишь, – в голосе Коли послышались подозрительные нотки.

– Лучше бы я помнил не это, а что-нибудь о себе, – ответил с грустью Мч. – Я и милиционера дядю Степу помню, вот только не знаю, где и когда конкретно читал Маяковского и Михалкова. Догадываюсь, что в школе, а в какой, не помню. Я себя открываю, как и мир, в котором оказался. На своей шкуре я успел испытать жестокость людей и в то же время был согрет их добротой. И вашей, в том числе. О себе я точно знаю, что не могу грабить, воровать и просить милостыню, скорее умру. Поэтому и буду цепляться за вас до последней минуты. Если, как Катя сказала, меня объявят в розыск и покажут по телевизору, без вас меня схватят в первый же день.

– Знаешь, как они тебя там описали? – спросила Катя. – Как в романе. Высокий кудрявый блондин с голубыми глазами в сером свитере и синих джинсах.

– Представляю, сколько человек они схватят с таким описанием, – усмехнулся Коля и спросил у Мч: – Он действительно был похож на тебя? Или все дело в твоих кудрях, которые сейчас не носят, и поэтому все в первую очередь пялятся на них? Если он твоей комплекции, то спокойно мог быть в твоем парике.

– Насчет того, очень ли он похож на меня, не могу сказать определенно, так как видел себя всего один раз мельком в зеркале. Любе было интересно, узнаю я себя или нет. – Он спохватился и незаметно глянул на Катю. Она сидела, закрыв глаза, и ему захотелось извиниться, но он решил не заострять на этом ее внимание. – О том, что он похож на меня, я подумал, когда он уже уехал. Возможно, Коля, ты прав, и все дело в моих волосах. Именно они могли натолкнуть меня на мысль, что я его где-то видел, а видел я до него только Федора Николаевича и себя. Тот, кто подбирал для него парик, хорошо меня знал.

– Не понял, ты, что себя в зеркале не узнал? – удивился Коля.

– Узнают, когда помнят. Это было ни с чем несравнимое и страшное чувство. Я ведь мог оказаться каким угодно.

– Ты себе понравился? – поинтересовалась Катя, больно напомнив Мч Любу.

– Этот же вопрос мне задала твоя мама, но папа не дал мне ответить. Сказал, что я должен принять себя таким, каков есть. – Мч улыбнулся, вспомнив сказанное при этом лесником. – Да я и ответить тогда не мог, потому что мог сравнить себя только с твоим отцом. – А сейчас я могу ответить. По сравнению с милиционерами я выгляжу не хуже, а вот в сравнении с Колей мог бы быть красивее.

Осветив салон машины ослепительно белой улыбкой, Коля заметил самодовольно:

– Сравниваться со мной – дохлый, ёклмн, номер. Меня даже хотели в кремлевскую охрану направить, но по росту не подошел. Но я все-таки не представляю, как это ничего не помнить. Бывает, спьяну не помнишь, что было вчера, но поднатужишься и вспомнишь, сколько выпил и кого трахал.