Питер Лавси - Работа над ошибками

— Вы знали об этом четыре года назад?

Мисис Биллингтон опустила голову:

— Нет. Тогда я поверила. Решила, что его действительно срочно вызвали на работу.

— А когда сами вернулись обратно, ничего не заподозрили?

— Нет. Муж встретил меня в аэропорту Бристоля и отвез домой.

— Как он выглядел, как себя вел?

— Нервничал. Я решила, что это из‑за проблем на работе. Когда мы приехали домой, первое, что бросилось мне в глаза, — бутылки с молоком на ступеньках. Получалось, что Бритт не забирала их в течение двух дней. Впрочем, я не придала этому большого значения. В конце концов, Бритт могла срочно уехать куда‑нибудь, чтобы взять у кого‑нибудь интервью. Но что я не могла понять, так это как Уинстон мог позволить скиснуть двум пинтам молока. Помню, он по этому поводу сказал, что ему пришлось задержаться в Лондоне — якобы у него там помимо совещания была еще какая‑то встреча. Уинстон не мастер лгать, и я сообразила, что это вранье.

— Вы дали мужу понять, что сомневаетесь в правдивости его слов?

— Нет. Я слишком устала. Мы легли в постель, но я, хотя и вымоталась до предела, почему‑то никак не могла уснуть. Думала о нашей квартирантке, и меня не оставляло смутное беспокойство. Бритт никак не выходила у меня из головы. В конце концов я попросила мужа сходить и проверить, все ли в порядке наверху. Остальное вы знаете.

— Не совсем так, — возразил Даймонд. — Например, мы не знаем, что заставило вас дать ложные показания, когда на место преступления прибыла полиция.

— Я этого не делала.

— Как? — удивился Даймонд.

Миссис Биллингтон подняла голову и поджала губы:

— Уинстон сказал мне, что не хочет, чтобы полиция беспокоила его боссов, проверяя, правду он говорит или нет. Он дорожил своей работой и боялся, что потеряет ее, если полиция начнет задавать вопросы по поводу того, где он находился и что делал. Проще всего было сказать, что мы вернулись вместе. Я отказалась давать ложные показания и заявила ему, что он может говорить от имени нас обоих. Так оно и было. Вы можете сами убедиться, посмотрев старые протоколы. Во время допроса я сказала, когда именно приехала в Бристоль, но при этом не упомянула о том, что Уинстон меня встретил.

На мгновение в глазах миссис Биллингтон вспыхнуло торжество.

— Значит, он вел себя так, словно Бритт Стрэнд убил не он, а кто‑то другой? — уточнил Даймонд.

— Во всяком случае, он сделал все, чтобы убедить в этом меня.

— Вы ему поверили?

— Тогда — да. Я знала, что Уинстон — неисправимый охотник за юбками. Но мне и в голову не пришло, что он может быть опасен.

— А когда вы это поняли?

— Сегодня утром, когда вы пришли со мной поговорить. Все ведь очевидно, не правда ли? Вы сообразили, что Маунтджой не убивал Бритт. И вы наконец напали на след Уинстона — стали спрашивать, что за скабрезные открытки он продает, выращиваем ли мы у себя в саду розы.

Десять минут назад Даймонд ликовал по поводу того, что ему удалось найти доказательства причастности Уинстона Биллинтона к убийству. Но теперь радость исчезла. Подтвердились худшие опасения. Ведь именно его встреча с супругой подозреваемого стала причиной нападения на Биллингтона.

— Вы заявили, что розы не могли быть из вашего сада, — уточнил Питер.

— Он дарил ей розы из сада раньше.

— Но те, которые нашли на месте преступления, купили у флориста.

— Я знаю, — кивнула миссис Биллингтон. — Ну и что? Какое это имеет значение? Я кое‑что проверила после того, как вы ушли. Просмотрела выписки по кредитной карте мужа. Этот болван хранит их в течение пяти лет. Так вот, в тот день, когда Уинстон улетел с Тенерифе домой, он истратил сумму, эквивалентную ста фунтам шестидесяти пяти пенсам, в лавке флориста в аэропорту Лос‑Родеос.

— Вот почему мы не смогли отследить покупку в местных магазинах.

— Чтобы окончательно удостовериться, что права в своих подозрениях, я позвонила в головной офис его фирмы и попросила секретаря управляющего директора проверить, действительно ли у них было экстренное совещание восемнадцатого октября 1990 года. Оказалось, что нет. Их босс в это время сам находился в недельной командировке в Шотландии. Теперь вы понимаете, почему я отдубасила этого подонка, как только он вошел в дом сегодня вечером?

Даймонд понимал. Единственным, что его хоть немного утешало, было то, что он оказался не единственным виновником избиения Уинстона Биллингтона.

— Боюсь, изменений никаких, дорогая, — ответила дежурная сестра, когда Джули Харгривз поинтересовалась состоянием Уинстона Биллингтона. Слово «дорогая» было использовано из добрых побуждений — она приняла Джули за родственницу пострадавшего.