Питер Лавси - Работа над ошибками

Джон помог Саманте спуститься в ров с таким гордым видом, словно он был агентом по продаже недвижимости, демонстрирующим клиенту особенно интересный объект. Учитывая, что у них был фонарик и запасные батарейки к нему, а также еда и одеяло, место действительно было вполне подходящим. Саманта даже немного поспала, Маунтджой тоже.

Но в это утро она постоянно жаловалась на холод. Женское хныканье даже в самой безобидной ситуации быстро выводило Маунтджоя из себя. Неудивительно, что вскоре он начал злиться. По его мнению, в те две ночи, которые им с Самантой пришлось провести в фургоне на территории заброшенного кемпинга, обоим было гораздо холоднее, но тогда его пленница не жаловалась. Возможно, она думала, что имеет дело с насильником, и опасалась спровоцировать его. Однако теперь, проведя в его обществе несколько ночей и убедившись, что Маунджой не пытается добиться от нее физической близости, Саманта осмелела и стала проявлять недовольство по поводу дискомфорта.

Чтобы хоть немного успокоить ее, Джон несколько раз повторил прописную истину, которую многократно слышал в Олбани: спать под открытым небом в любом случае намного холоднее, чем в любом помещении.

— Значит, вы считаете то место, где мы находимся, помещением? — язвительно осведомилась Саманта. — Может, нам лучше все‑таки вернуться в кемпинг? Вряд ли полиция от нас ожидает этого.

— Зато ожидает фермер. Теперь он наверняка будет сторожить свой участок.

— Тогда давайте найдем какое‑нибудь другое место.

— У меня есть план.

Саманта захлопала в ладоши от радости:

— Так поехали скорее! Там наверняка будет не хуже, чем здесь.

— Сначала я должен все проверить.

— Вы собираетесь делать это без меня?

— Разумеется. А вы чего ждали?

— Не оставляйте меня здесь одну. Пожалуйста, не оставляйте. Я очень боюсь темноты!

В голосе пленницы снова зазвучали истеричные нотки.

— Возможно, мне удастся раздобыть для вас какие‑нибудь теплые вещи, — произнес Маунтджой.

— У вас нет денег.

— Я не сказал, что собираюсь покупать их.

— Не бросайте меня одну.

— У меня нет выхода.

— Но почему? Меня никто не узнает. Когда вы намазали мне волосы той дрянью, вы заявили, что это изменит мою внешность. На меня никто не обратит внимания.

Саманта раздраженным жестом отбросила с лица прядь волос. Маунтджой подумал, что коричневая краска действительно помогла: если раньше пышная шевелюра пленницы стояла вокруг ее головы почти торчком, то теперь волосы безвольно свисали вниз. К тому же время от времени Саманта переставала жаловаться на холод и начинала проклинать Маунтджоя за то, что он сделал с ее прической. Эти претензии ему почему‑то было легче переносить.

— Вы выйдете наружу только в случае необходимости, — предупредил Маунтджой. — Что касается меня, то я просто отправляюсь на разведку.

— Я не стану кричать, и вообще буду вести себя хорошо.

— Я пойду один.

— Жестокий ублюдок.

— Если хотите остаться здесь навсегда — что ж, ладно, я никуда не пойду. Будем тут сидеть и гнить заживо.

— Сколько времени вас не будет? — спросила Саманта после паузы.

— Я не собираюсь никуда идти прямо сейчас.

— Далеко находится то место — ну, которое вы присмотрели?

— Нет, не очень.

— Но это ведь не другая пещера, правда?.

— То место, где мы сейчас находимся, не пещера, а шахта, точнее, каменоломня. Нет, то место, куда я собираюсь, находится не под землей. Скорее наоборот.

— А мне с вами нельзя?

— Не задавайте дурацких вопросов.

— Я здесь умру от страха.

— Если вы не заткнетесь, я опять засуну вам кляп в рот.

— А если вас поймают, а я так и останусь здесь?

— В этом случае я сообщу полицейским, где вы находитесь.

Саманта впилась взглядом в лицо Маунтджоя, пытаясь понять, не утаивает ли он от нее чего‑нибудь.

— А вы с ними связывались еще раз? Ну, с полицейскими?

— Нет, — ответил Маунтджой. — Я решил сделать паузу, чтобы у них было время поразмыслить. Им нужно проделать кое‑какую работу — по крайней мере, одному из них. Ваш отец не упоминал при вас о детективе по фамилии Даймонд?

— Он никогда не говорил со мной о своей работе. Собственно, отец вообще со мной ни о чем не говорил. У нас с ним мало общего.

— Наверное, ему не нравится, что вы участвуете в уличных представлениях.

— Ему во мне многое не нравится. А что вы там говорили про этого детектива?

Маунтджою, похоже, удалось заинтересовать Саманту. Она была на грани паники от того, что он собирался оставить ее одну, и единственный способ не допустить истерики состоял в том, чтобы отвлечь девушку. Разумеется, Маунтджой мог плюнуть на все и просто уйти. Крики Саманты никто бы не услышал. Но он знал, какое отчаяние в душе узника вызывает равнодушие тюремщика. Маунтджой был не из тех, кому доставляют удовольствие страдания других. К тому же страх Саманты не улучшил бы его положение. И он решил подбодрить свою пленницу, снабдив ее кое‑какой информацией.