Нэнси Холдер - Багровый пик

Открытый всем ветрам дом стоял в конце дорожки, выложенной красной глиной, и его окружала коричневая трава и деревья без листьев на фоне темно-серого неба. Аллеи, обсаженные деревьями и стрижеными кустарниками, из видений Эдит куда-то исчезли. Не осталось никаких навесов, где располагались экипажи после того, как высаживали своих седоков, потому что никаких экипажей не было и в помине. Слуг тоже не было видно, кроме одного-единственного старика, как ее предупредили. Томас и Люсиль не могли себе позволить держать много слуг, поэтому давно перестали принимать гостей.

Я все это изменю. После смерти отца контроль над семейным состоянием перешел к Эдит. Она вернет Аллердейл Холлу и его хозяину былое величие. И морщины исчезнут с дорогого лица ее возлюбленного. Они будут танцевать вальс в своем собственном доме, окруженные друзьями и семьей. И детьми.

Эдит покраснела.

Что касается самого здания, то над ним доминировали два готических шпиля разной высоты, а само здание располагалось между полноразмерными механизмами, изобретенными Томасом. Дом строился и достраивался много веков из разных кирпичей и камней: он состоял из галерей, сторожевых бастионов и башен, многие из которых настолько обветшали, что успели развалиться. Грязные окна смотрели на Эдит из-под кирпичных козырьков. Аллердейл выглядел одновременно и как незаконченная конструкция, и как слишком старая постройка, как будто он был живым существом, которое медленно умирало. Как там говорится? Испускало дух.

Томас, как мог, подготовил ее, но вид когда-то великолепного здания, которое теперь превратилось в руины, расстроил Эдит. В ее муже чувствовалась гордость отчаяния, когда он наблюдал, как она осматривает замок. Как и его красивые, но потертые костюмы, Дом говорил о жизни, которая начиналась в роскоши и богатстве, но на поддержку которой не хватало средств. Он говорил о потерях. Эдит вспомнила, что говорил ее муж капитанам бизнеса в Буффало. Он говорил, что обладает несокрушимой волей. И теперь ей казалось, что Аллердейл существовал только благодаря этой воле своего хозяина, и если бы хозяин был чуть послабее, то он растворился бы в тумане, как мираж.

Повозка наконец остановилась, и появился единственный слуга, который почтительно поприветствовал хозяина и небрежно кивнул Эдит. Он был стар, страдал от артрита, глаза его выцвели, а одежда домашнего пошива была еще более изношена, чем темно-синий костюм Томаса.

– Привет, Финлэй. Как живешь-поживаешь? – сердечно поприветствовал его Томас.

– Лучше не бывает, сэр Томас. Увидел вас за целую милю.

– Финлэй, это моя жена.

– Знаю, знаю, милорд. Вы давненько женаты, – наконец ответил Финлэй. Потом он обошел повозку, чтобы заняться багажом.

Бедняга, подумала Эдит. У него что-то с головой . Иногда такое случается со стариками.

Томас достал ее из повозки и поставил на землю. Вдвоем они направились к входу в Дом, хозяйкой которого она теперь была. Томас хотел что-то сказать, но в этот момент очаровательный щенок появился из-за повозки и завизжал от радости, увидев их.

– А это кто такой? – воскликнула Эдит. – Ты мне о нем никогда не говорил. Или о ней?

– Ни малейшего представления, – пробормотал Томас.

Эдит наклонилась, чтобы осмотреть энергичное существо. Под ледяным свалявшимся мехом прощупывались деликатные косточки.

– У него есть ошейник. Как ты думаешь, он приблудный?

– Исключено, – ответил Томас, наморщив лоб. – В радиусе многих миль других домов нет, а до города надо добираться полдня.

– Бедняжка в ужасном состоянии. Можно, я возьму его себе? Он совсем отощал.

– Как хочешь, – безразлично ответил ее муж. – А теперь, ваше сиятельство, вы позволите?

Он с поклоном поднял ее на руки и перенес через порог их дома. Оба весело захихикали. Женаты. И наконец вернулись домой после медового месяца – если это так можно назвать. Они еще не делили супружеского ложа. Эдит была очень благодарна Томасу за то, что он уважал ее траур, – и тем не менее была готова стать ему настоящей женой.

Во всех смыслах.

Он поставил ее на пол в холле. Глядя на то, как он медленно снимает свой цилиндр, Эдит подумала о фокуснике, который отдергивает занавес своего волшебного балагана. Она впервые взглянула на интерьер Дома. Громадное фойе было отделано темным деревом и состояло из трех ярусов резных балконов, галерей в итальянском стиле и изобилия готических арок, украшенных крестоцветами.