Александр Черенов - Дело «на три копейки»

– И я рад тебя видеть, Василий Николаевич. Конечно, я бы ещё больше обрадовался, увидев тебя «в мирное время», с бутылкой коньяка в руках и парой стаканов.

Лаконично отсмеялись. По завершению процесса Трофименко указал рукой на стул и сам сел напротив.

– Ну, начнём, что ли, Семёныч?

Старков слегка приподнял бровь.

– То есть?

Подполковник недовольно сдвинул брови, даже огромная его лысина, занимавшая девяносто процентов площади головы, и та покраснела от неудовольствия.

– Лёш, ты нас за дураков держишь – или за гадов?

Старков рассмеялся, и, словно сдаваясь в плен, шутливо приподнял руки.

– Ни за тех, ни за других, Василий Николаевич! Ты мне – друг, товарищ и даже брат!

– То-то же, – смягчился подполковник. – Мы с тобой столько вместе хлебнули… всякого дерьма – и ты решил, что мы тебя одного «под танк сунем»?! Ты, Лёш, ни разу не ссучился, и мы тебе, по-моему, ни в карман, ни в чайник ни разу не писали. Поэтому «сядем усе»!

– Идёт! – рассмеялся Старков, и тут же посерьёзнел, словно сам себе скомандовал в манере Остапа Бендера: «А, ну, оставить смех!». – «Объект работы»… хм… готов к работе?

Трофименко через голову Старкова тут же махнул прислонившемуся к подоконнику оперуполномоченному капитану Андрееву.

– Давай его сюда!

Долго ждать не пришлось: уже через две минуты Андреев вталкивал в кабинет Трофименко дрожащего, словно классический банный лист, долговязового, рыжеволосого и донельзя прыщавого подростка.

– Здесь сидеть! – скомандовал Андреев, определяя новоприбывшего на стул. Стул был определён ещё раньше – и тоже в строгом соответствии с классикой: строго по центру. «Определив товарища на временное жительство», Андреев встал у него за спиной: тоже – классика.

Трофименко медленно – несмотря на живой характер, уже обзавёлся брюшком, ещё более «выдающимся» в контексте его «метр с кепкой» – выбрался из-за стола и подошёл к подследственному.

– Ты убил девчонку?

И это было характерной чертой подполковника: максимально спрямлять дорогу к истине. Он никогда «не страдал всеми этими подходами, заходами», а работал сразу в лоб – когда словом, а когда и делом.

Юнец затрясся всем телом, хотя можно было ограничиться головой.

– Н-нет…

Трофименко сделал маленький круг возле стула и сидящего на нём «объекта работы» и опять «вышел на траверз».

– А палку зачем в дыру засунул?

«Объект» затрясся ещё энергичней.

– К-к-какую п-п-палку?

– Какую палку? – начал багроветь лысиной подполковник. – Сейчас узнаешь, какую!

Он вернулся к столу, несколько секунд копался в ящике, и вынул оттуда резиной шланг диаметров сантиметров восемь. Похлопывая шлангом по ладони, он подошёл к «объекту» и широко расставил ноги, так, словно укреплял точку опоры.

– Ты видишь эту штуку у меня в руках?

Юнец, откуда-то снизу, с опаской покосился на «странный предмет».

– Вижу.

– А знаешь, что это такое?

Вместо ответа юнец отрицательно затряс головой.

– А хочешь узнать? – продолжал надвигаться на него подполковник.

На этот раз ответом ему было молчание: «объект» ещё не решил, какой ответ окажется менее болезненным для него.

– А я всё же скажу, – нехорошо, так, улыбнулся Трофименко. – Это – резиновый шланг. Но не простой, а набитый песком. А знаешь, для чего? А для того, чтобы вот такие, как ты, потом не бегали «снимать побои». Потому что нечего будет снимать! Потому что эта штука не оставляет следов! Но какие «незабываемые ощущения» она доставляет, ты себе и представить не можешь!

Состояние «объекта» можно уже было определить словами «ни жив, ни мёртв». Но подполковнику этого «промежуточного состояния» было явно недостаточно.

– Ты мне не веришь?

Вопрос – «на засыпку»: «Не верю. – Тогда получай!», «Верю – тогда «колись!». Юнец дал ответ головой – по вертикали: отважился «поверить». Подполковнику слегка «сдал назад»: и в смысле натиска, и просто отодвинулся на шаг.

– Тогда отвечай: твоя расчёска?

– К-какая расчёска?

Не оглядываясь на Старкова, Трофименко переправил через плечо раскрытую ладонь, в которую Алексей Семёнович расторопно вложил искомую расчёску для «предъявления лицом». Петухов-младший взглянул на расчёску и уронил голову.

– Моя…

– А кеды?

– Кроссовки, Василий Николаевич, – отважился влезть с поправкой Андреев.

– Не один ли хрен! – отмахнулся подполковник. – Твои?

Вниманию «объекта» были немедленно предложены кроссовки чехословацкого производства. Старков удивлённо приподнял бровь: неважно, кто раздобыл их: свои или кировские – но ребята не всё время теряли даром.