Лариса Соболева - Она всегда с тобой

— А я, учти, дам сдачи.

Она открыла входную дверь, в спину ударил голос Стаса:

— Ведешь себя как последняя… Можешь не возвращаться!

Хлопнув дверью, Майя сбегала по лестнице, слыша угрозы осатаневшего Стаса, который выбежал за ней на площадку:

— Иди, иди! И больше не приходи! Мой дом закрыт для тебя! Чтоб ноги твоей здесь не было!..

Да плевать на дом, скарб, благополучие, стабильность! Все, нервы долго натягивались, как струны, и, наконец, порвались. Она убегала… от самой себя, наверное. Ну и немножко от мужа. Оказывается, убежать несложно, главное, не пожалеть потом, а пожалеет она в единственном случае — из-за детей, только из-за них. Но выбора уже нет.

* * *

— Майка! — обнял ее Борис. — Неожиданно, знаешь ли…

— У тебя кто-то есть? — насторожилась нежданно-негаданно нагрянувшая подруга, отстранившись так, чтобы видеть его лицо.

Не хватало прийти к человеку, который предлагает бросить семью и выйти за него замуж, но вдруг застать у него бабу. Тоже, знаете ли, неожиданно. Но Борис снова привлек ее к себе, рассмеявшись:

— У, какие искры из глаз! Ты что подумала? Ну кто у меня может быть? Только Мишка с Ксюшей, но их тоже здесь нет. Идем, ты же промокла.

— На улице дождь, пока бежала от машины к подъезду… Льет как из ведра, а у меня ни зонта, ни верхней одежды… так уж случилось.

Немножко соврала. Майя стояла у машины под дождем, подставив лицо струям, охлаждаясь. А если совсем честно, она не знала, что сказать Борису, потому медлила. Отъехав подальше от дома, Майя припарковала машину на широком проспекте и просидела в ней до сумерек. Думала, думала и думала. Точнее, пересматривала свою жизнь, словно перед смертью. Когда зажглись огни в городе, когда полил дождь, а домой возвращаться — нет, только не сегодня… Вот! Значит ли это, что Майя не исключала варианта возвращения домой к мужу и детям? Она затруднялась ответить даже себе, так неужели об этом следовало говорить Борису? В этой непростой ситуации она чуть позже получила очередное послание от преступников…

— Раздевайся, и быстрее, — дал команду Борис. — Дождь не летний.

Он достал из шкафа махровый халат, вязанные вручную носки, футболку, но Майя сначала попросилась в душ согреться. Ванная комната запущена, хотя Боря привел ее в относительно божеский вид, однако ремонт нужен серьезный… Опять она думала не о том, какие-то мелочи лезли в голову и путали там все.

Став под горячий душ, мысленно Майя снова вернулась в свою машину у обочины, вернулась к тому моменту, когда раздался звонок. Номер опять был неизвестный, она не сомневалась, что это не салон красоты, не оздоровительный центр, ищущие клиентов, видимо, главарь заботился о том, чтоб его не запеленговали, потому менял сим-карты.

— Как тебе шутка? — сказал до боли знакомый голос, точнее, нечто похожее на инопланетные звуки.

— Пошел к черту, — огрызнулась Майя. — На дальнейшие шутки можешь не тратиться, я ушла от мужа, твоя цель достигнута.

— Откуда тебе знать мою цель?

— Слушай, что я тебе сделала? Чего ты привязался ко мне?

— Презираю шлюх. Я их отлавливаю и наказываю. И тебя накажу.

Она отключилась от связи. Однако угроза подействовала, Майя сжалась от страха в комок, сложив кулачки вместе, и уткнулась в них носом. Она чувствовала себя мошкой по сравнению с этой гадиной, знающей о ней много из того, что не для всеобщего достояния. Однако мошки кусаются больно, и Майя, всплакнув самую малость, надумала этого психопата (наверняка маньяка) так укусить, что у него паралич наступит. Она резко поумнела и уже не потерялась, видя неизвестный номер, который раньше пугал ее до икоты. Майя готовилась к звонку негодяев, догадываясь, что в покое ее не оставят, и сегодня… записала весь диалог. Завтра отвезет запись Тимофею Троянову и Галине, пусть с двух сторон обследуют голос. Майя больше не имела права на ошибки, ведь она помнила, какую картину привез ей курьер…

Самое главное: Троянова она ведь дождалась, он пригласил ее в дальнюю комнату, судя по микроволновой печке и электрочайнику, здесь охранники имели возможность перекусить. Тимофей даже кофе предложил, но Майя отказалась.

— Тогда к делу, — сказал он.

Троянов подставил стул, оседлал его и приготовился слушать. Совершенно чужого, постороннего человека посвящать в тайны собственной жизни очень сложно, то и дело слова путались, вязли в зубах, потому что Майя подыскивала более-менее мягкие обозначения обстоятельств. А измену как ни назови, она все равно измена. И пришлось выложить Троянову все, иначе как ему работать?