Алексей Ракитин - Скопец

— Скажите, господин управляющий, а часто ли здесь — на даче то есть — появлялись разного рода перехожие люди: торговцы книжками для простых людей, калики перехожие, подаянием живущие, паломники всякие, ну, вы меня понимаете…

Вопрос этот задан был вовсе не случайно. Полицейские прекрасно знали, что такого рода бродяжая публика очень часто выступала в роли наводчиков для профессиональных воров. Точнее сказать, профессиональные преступники весьма часто — и притом успешно! — маскировались под разнообразных путешественников по бескрайним просторам России.

— Тьфу, — Селивёрстов аж даже сплюнул презрительно. — Кто бы их на порог пустил! Николай Назарович против этой публики был решительно настроен, уж поверьте! Он боялся, что скопцы через этих людей какую-то каверзу ему устроят: ну, поджог там, или что… уж и не знаю. Так что никаких там книгонош или калек быть здесь не могло. Я даже более того скажу…

— Ну-ну, говорите, — подстегнул примолкнувшего было управляющего, Иванов.

— Существовало распоряжение Николая Назаровича: никаких гостей из Питера прислуге не принимать. Ну, значит, ни жён, ни детей, ни родни всякой. Хочешь к жене — езжай в город, так рассуждал покойник. А здесь блудилово нечего разводить! Н-да-с, уж и не скажу, правильно ли это, однако, ничего-с, люди ездили в город и ничего-с, не питюкали, местом дорожили, окладом, значит.

— И «не питюкали», вы говорите… — задумчиво повторил Иванов и опять неожиданно спросил совсем о другом. — А почему вы полицию так долго не вызывали?

Уточнять вопрос не требовалось, и без того было ясно, что он касается событий, последовавших после обнаружения трупа Николая Назаровича Соковникова.

— Почему же долго? Не долго! — управляющий как будто бы обиделся на заданный вопрос. — Мы провозились в спальне всего-то часа два. Я имею в виду заделку окон. А потом я стрелой помчался за доктором, а прислуге велел бежать за полицией.

— Кому же именно из прислуги, не припомните?

Селивёрстов задумался, потёр пальцами наморщенный лоб, и пробормотал не очень уверенно:

— Базарову, что ли, или дворнику Кузьме… Сейчас уж и не вспомнить навскидку… Очень уж мы все тогда не в себе были тем утром, точно в лихорадке метались…

— Ну, хорошо, а почему вы решили сначала поставить в известность доктора, а не полицейскую власть? — всё также ласково, почти увещевающе продолжал расспрашивать Иванов.

— Дык… это ж просто! Ведь доктор же должен давать разрешение на захоронение…

— Гм, — осклабился Агафон. — Вы же прекрасно понимаете, что это не ответ.

— Отчего же не ответ? Очень даже ответ.

— Послушайте, Селивёрстов, ваш ответ ничего не объясняет. Хватит прикидываться валенком! — вступил в разговор Гаевский, интонация его голоса оказалась раздражённой и категоричной, не в пример того, как разговаривал с управляющим Агафон. — Потрудитесь объяснить, почему, не поставив в известность полицию, вы отправились за доктором и приехали в конце концов с купцом Локтевым? Ваша первейшая обязанность заключалась в том, чтобы как можно скорее доставить в дом полицию, дабы её чиновники опечатали личные помещения покойного. Вместо этого в доме появляется совершенно посторонний человек, я имею в виду Локтева.

— Локтев не посторонний человек. Это ближайший друг хозяина, — наставительно возразил управляющий.

— Хватит тупить, Селивёрстов! — строго сказал Гаевский. — Речь не о том, друг ли он хозяину, или враг, или собутыльник, или общая кормилица их одной грудью в детстве кормила. Речь идёт о том, что Локтев с точки зрения закона — лицо в этом доме в тот момент совершенно постороннее.

Управляющий растерянно захлопал глазами. Вид в эту минуту он имел несколько оглуплённый, и трудно было сказать, действительно ли он не понимал, что хотел сказать полицейский, или искусно разыгрывал роль простоватого и недалёкого тугодума, озадаченного свалившимися на него вопросами.

— Так что вы от меня хотите? — наконец, после некоторой паузы спросил Селивёрстов.

— Потрудитесь объяснить, для чего вы опять заходили в спальню покойного Соковникова после того, как привезли Локтева, — холодно-флегматично, уже безо всяких улыбок, осведомился Иванов.

— Фёдор Иванович Локтев являлся самым близким другом покойного хозяина. Я-то доктора дома не застал, оказалось, он на дежурстве, поехал в больницу, ну и потом отправился к Локтеву, сообщить, значит, ему. А он захотел сам непременно взглянуть на Николая Назаровича…