Андрей Кокоулин - Неизлечимый детектив

В этом он весь, мой друг. Жесток, где необходимо, но в основном сентиментален и терпим. И не сказать, будто жестокость – его прихоть. Таков мир.

В отсутствие Родерика как бы Артур Томас, косясь на мой карман, предпочел стоять смирно. Только уголки губ скривил.

Я не вынимал руки, сохраняя невозмутимый и строгий вид. Мы молчали, изредка переступая с ноги на ногу, за нас разговаривали по плитке подошвы туфель.

– М-да…

Вернувшийся Гарпаст был озадачен.

– Что? – спросил я.

– Действительно, закрыта.

– Конечно! – обрадовался толстощекий. – А волновался я потому, что товар пришел несколько не тот, что заказывали… Мы как раз разбирали… У нас часто и экспозиция меняется, потому я и про подсвечники не сразу сообразил… Раньше на подоконниках были табакерки…

– То есть, вот так? – Гарпаст покачался на носках. – А брата своего можете позвать?

– Могу. Стюарт!

Явившийся на крик Стюарт тоже был толстощек, но имел еще усики и бородавку на лбу.

– М-да, похож, – оценил Родерик.

– Что случилось? – поинтересовался Стюарт. В руках он держал статуэтку с варварски отбитыми конечностями.

Мой друг ответил первым.

– Мы выбираем жирандоль, – сказал он, и Артур Томас, словно загипнотизированный его взглядом, медленно кивнул.

– Да, наверное…

Я был восхищен Гарпастом.

Через десять минут мы покинули «Антикварные товары» с упакованным в бумагу и перевязанным бечевой гигантским жирандолем.

Обошелся он Родерику в фунт и четыре пенса, при этом фунт, кстати, он взял у меня. Обхвативший подсвечник мой друг казался борцом с неведомой силой.

– Джонатан! – пропыхтел он, едва мы свернули обратно с Глостер на Мерилибон. – Поймайте, черт возьми, кэб!

Я вытянул руку с саквояжем.

Гарпаст остановился рядом, перехватил жирандоль.

– И выньте уже руку из кармана, – сварливо заметил он. – Ваш пистолет, если помните, неделю назад вы сами же отдали мне в чистку.

– Я не отдавал, – сказал я.

– Ай, бросьте! – Родерик переложил жирандоль с плеча на плечо. – Он, разобранный, лежит у меня на столике…

– Прекрасно. Но я…

– Вам надо что-то делать с памятью, Джонатан.

Подкатил кэб. Подножка была мокрая от грязи, а пегая лошадка покосилась на нас как на врагов.

– Джентльмены… – свесился с высокого сиденья кэбмен, немолодой мужчина с баками и косматыми бровями.

– Угол Мерилибон и Чилтерн, – сказал Гарпаст, тяжело забираясь в коляску.

Я последовал его примеру.

Жирандоль, позвякивая, угнездился между нами, одна из чашечек прорвала бумагу и уставилась на меня металлическим жалом, на которое насаживают свечи.

Лошадка зацокала копытами.

– Поехали, джентльмены, – сказал кэбмен.

Спина его покачивалась, покачивался и хлыст в руке.

Мрачные дома Мерилибон-роуд одно за другим потянулись назад, обрезаемые боковой кромкой кэба.

Увы, весна в наших краях не служит синонимом обновления и чистоты.

Наоборот, все самое мерзкое и грязное, кажется, скапливается в городе к этому времени. Дома темнеют, сжимаются, пятна сырости пачкают фасады, из окон сквозит безумие, угольная пыль висит пологом, а чуть уловимый запах разложения преследует тебя по пятам.

Костлявые деревья добавляют пронзительного шарма.

– Вы должны были одернуть меня, Джонатан, – укоризненно произнес Гарпаст. – Вы же видите, от вынужденного безделья я становлюсь совершенно невменяем. Мне всюду мерещатся преступники. Мальчики кровавые… Даже наш кэбмен мне подозрителен.

– А что не так с кэбменом? – спросил я.

– С кэбменом? – Родерик посмотрел на меня. – Что-то не так со мной, вот в чем дело. А вы словно бы в стороне. Отдалились, умыли руки, отринули узы дружбы, как фунт пожертвовали, так совесть и чиста.

– Мне вовсе не жалко фунта, – сказал я.

– А меня?

Я вздохнул.

– Родерик, вы были и есть мой друг.

Гарпаст с чувством подал мне ладонь:

– Какие проникновенные, какие искренние слова! – он потряс мою руку и привстал, едва кэб остановился. – Мы, кажется, приехали. Расплатитесь?

– Хорошо, – скрепя сердце, сказал я.

Родерик сошел с коляски, я помог ему с жирандолем и полез в портмоне.

Поездка стоила мне полтора шиллинга. Кэбмен отсалютовал. Я взглядом проводил кэб, неспешно поворачивающий к Риджентс-парку.

Мимо прошла девушка в шляпке с вуалеткой, потом старичок. С неба заморосило.

Мне вдруг пришло в голову, что Гарпаст знал, знал, что я без пистолета, но все равно оставил меня одного. А если бы Артур Томас оказался не Артуром Томасом, а грабителем? А если бы к нему на помощь примчались приятели?