Виктор Зорин - Стилет с головой змеи. Петербургские детективы

– Люблю всяческие секреты! – воскликнул я. ― Разве могу я после этого отказаться от столь заманчивого предложения?..

– Ну и славно!

– Но, знаете: меня беспокоит Кудасов.

– Да?..

– Сейчас он может по горячим следам найти преступника, и Лесковы просто выбросят десять тысяч на ветер… Неразумно как-то.

– Михаил Иванович, ― отозвался Измайлов,― ваша сестра Ирина сразу почувствовала: раз Кудасов не нашёл пропавший стилет, значит, и убийцу он быстро не найдёт.

– Хорошо, но у него столько возможностей…

– Это – необычное дело, Михаил Иванович. Мой опыт подсказывает, что логика Егора Федотыча спасует перед странными деталями.

– Однако, он выглядел очень самоуверенно.

– Кудасов собирается найти человека, который продал убийце поддельный стилет.

Ответ сразил меня наповал:

– Откуда вы это знаете?!.. Кто вам сказал?

– Никто. Я бы сам поступил именно так.

– И вы так спокойно об этом говорите!.. Так Егор Федотыч обскачет нас на пять корпусов.

– Не обскачет. Потому что убийца – необычный преступник. А всю обычную работу Егор Федотыч со своими молодцами сделает за нас.

– Вы фаталист??

– Нет,― он покачал головой в глубине коляски.― Я – исследователь жизни.

– Раз уж мы будем жить и работать вместе, предлагаю отбросить формальности. Зовите меня просто Михаилом и «на ты», ― в своём расположении ко Льву Николаевичу я был готов на всё.

– Я просто буду звать вас Михаилом. ― Измайлов положил ладонь на рукав моего сюртука. ― У нас не такая уж большая разница в возрасте ― мне только двадцать шесть. Признайтесь: вас тоже сбила с толку моя борода? Из-за неё я кажусь старше своих лет.

– Пожалуй, да. Но вы говорите, как весьма опытный человек…

– Вы правы, Михаил. Может, когда-нибудь я расскажу об этом. ― Коляска остановилась. ― А, вот и ваш дом… Что ж, отсыпайтесь, отдыхайте, а завтра прямо с утра можете прислать ко мне лакея или камердинера с вещами.

Смущаясь и невольно злясь на собственное смущение, я пробормотал:

– К сожалению, у меня нет ни лакея, ни камердинера.

Измайлов ободряюще взглянул на меня:

– Пожалуй, так даже лучше. Зато у вас есть военно―полевой опыт самообслуживания.

Мы простились, сердечно пожав друг другу руки. Сейчас было почти невозможно поверить в то, что в начале нашего знакомства этот человек вызывал во мне раздражение.

У меня не осталось сомнений, что сегодня я нашёл нового друга.

В то утро я, как обычно, проснулся от выстрела петропавловской пушки. Пробивавшийся сквозь шторы солнечный луч ласково гладил меня по щеке. Утро было бы прекрасным, если бы в безмятежной тишине спальной комнаты мне не почудилось чьё-то невидимое присутствие. Пытаясь справиться с собой, я поглубже зарылся в подушки, но липкое чувство тревоги не уходило.

В конце концов, я сдался и рывком сел на постели. К моему глубокому удивлению и смущению, оказалось, что я не один. В дальнем углу комнаты на стуле сидел какой-то скромно одетый мужчина с окладистой тёмно-русой бородой. Увидев, что я больше не сплю, он встал, и, поклонившись, изрёк глуховатым голосом:

– День добрый, Михаил Иванович! Я Данила, денщик Льва Николаевича. Он прислал меня перенести ваши вещи. ― Данила провёл широкой рукой по голове, но густые кудрявые волосы не обратили никакого внимания на старания хозяина.

Досадуя на собственный испуг, я, наверное, ответил излишне резко:

– Премного благодарен тебе, братец, но в другой раз, будь добр, стучи, прежде чем войти! (Не каждый день просыпаешься в собственной спальне и обнаруживаешь незнакомца, который созерцает тебя в неглиже).

На добродушного Данилу моя отповедь, похоже, не произвела особого впечатления. Чуть сбавив тон, я отправил его за дверь подождать, пока я умоюсь и оденусь.

Проделав все положенные утренние процедуры, я взялся за раскладывание вещей. И только сейчас вспомнил, что поводом к переезду послужила страшная смерть дяди Феликса. Мысль об этом мешала мне собираться, но Данила многое сделал без моего участия. Одежду и самые необходимые вещи он предложил перенести сразу же, а за книгами, письмами и чепухой, которую жалко выбросить – прийти попозже.

Подаренный отцом костяной нож в футляре я нацепил себе на пояс, а в руку взял неизменный зонтик. Нагруженный под завязку, я вслед за Данилой вышел в наш двор―колодец, который необходимо пройти, чтобы выйти на улицу.

День выдался превосходный. Любуясь начищенным золотым блюдом солнца, застывшим на небесной голубой скатерти и подставляя лицо прикосновениям ветерка, я невольно ощутил прилив сил.